Алексеев Михаил Николаевич - Пути-дороги (Солдаты - 2) стр 13.

Шрифт
Фон

-- Их бы только в психическую атаку посылать...

Впереди и по бокам виднелись холмы, покрытые лесами, фруктовыми садами и виноградниками.

-- Земля богатая тут. А люди живут бедно,-- обращаясь к Акиму, снова промолвил Пинчук, жадно глядя на окружавшую его местность.

-- Откуда же быть им богатыми,-- тихо проговорил Аким.-- Ты только послушай, Тарасыч, сколько видела и пережила эта маленькая несчастная страна!

Ванин, услышав эти Акимовы слона, приблизился и молча пошел рядом с Пинчуком и Ерофеенко: Сенька уже привык к тому, что его дружок Аким всегда расскажет что-нибудь новое, для него, Ванина, неизвестное. Сейчас из слов Ерофеенко Семен впервые узнал о печальной истории земли, по которой двигались советские войска.

Во времена Римской империи Румыния служила мостом для движения римских легионов на северо-восток, в Скифию. В эпоху великого переселения народов через нее проходили с востока на запад гунны, авары, хозары, печенеги, венгры, турки, татары. Начиная со средних вeков Румыния служила руслом встречного потока экспансии европейцев к Черному морю и на Ближний Восток.

-- А русские тут тоже были? -- не вытерпел Ванин.

-- Были, Семен, и не раз,-- тихо и задумчиво ответил Аким.-- Мы еще как-нибудь поговорим об этом. Ты, Тарасыч, любишь историю? -- спросил он Пинчука.

-- А як же, Аким,-- Петр Тарасович тяжело вздохнул.-- Мало учился я, вот беда...

Вышли в степь. Поле, по которому двигались колонны советских войск, было изрезано на мелкие лоскутки, клинья, полоски, перекрещено вдоль и поперек бесчисленными межами. Межи эти были чуть поуже самих полосок, и это особенно возмущало хозяйственную душу Пинчука. Наморщив лоб, он мысленно напряженно вычислял, сколько же теряется пахотной земли с каждого гектара из-за этих проклятых меж. Вышло -- много. Петр Тарасович негодовал:

-- Безобразие! Хиба ж так можно!.. А сорняков на этих межах сколько! Ой, лыхо ж! -- тяжко, с болью вздохнул он, будто осматривал на своем колхозном поле клочок земли, по недосмотру халатного бригадира плохо вспаханный.-- Хиба ж так можно жить? -- раздумчиво повторил он и потеребил бурые отвислые усищи.-- Сколько хлеба зря пропадает!

На одной полоске он заметил пахаря. Приказал Кузьмичу придержать лошадей. Ездовой остановил кобылиц, привязал их возле часовенки, стоявшей на перекрестке, и вслед за Пинчуком, спотыкаясь о муравейники и кротовьи кучи, пошел к румыну. Худая белая кляча тащила за собой деревянную соху. И лошадь и пахарь делали невероятные усилия. Пинчуку сразу же вспомнились картинка из старого букваря и стихотворение под ней, начинающееся словами: "Ну, тащися, Сивка".

Петр Тарасович и Кузьмич приблизились к крестьянину. Тот выпустил из рук соху, глянул слезящимися, разъедаемыми потом глазами на русских солдат, снял шапку и чинно поклонился.

-- Буна зиуа*.

-- Доброго здоровьичка! -- ответствовал Пинчук, поняв, что крестьянин приветствует их.

Румын мелко дрожал. Не от страха, а от напряжения и от великой усталости. Он не боялся солдат; хлебороб быстро узнал в них хлеборобов.

*Добрый день (рум.).

-- Ковыряешь? -- спросил его Пинчук.

-- Ну штиу.

-- Опять "нушти"! Понимать надо! А то все -- "нушти" да "нушти". Бросил бы ты эту гадость! -- Петр Тарасович потрогал рукой деревяшку. Высветленные ладонями хозяина ручки сохи были горячие и бугроватые, словно и на них набиты мозоли.-- Ну, ладно, мабуть, поймать колысь...

-- Поймут,-- подал свой голос Кузьмич, который давно ждал случая высказать свое мнение.

Пинчук и ездовой вернулись к разведчикам, сделавшим небольшой привал. Недалеко от дороги, окруженная со всех сторон каштанами, тополями и черешней, белым пауком прицепилась к земле боярская усадьба.

-- Вот у того нет, должно быть, этих разнесчастных клиньев,-- сказал Шахаев Забарову, думая про помещика.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Популярные книги автора