Славить, потомки, не произносить красивые слова, не выкрикивать их, не бить себя в грудь, а жить в соответствии с тем, что ты чужд обману, тебе не надо обижаться или кого-то в чем-то упрекать. Тебе не надо казаться тем, кем ты не есть. Именно это и есть жить по Прави и по совести, когда нет нужды прикидываться и изображать из себя нечто, кем ты не являешься. Не надо себя мучить, корить, испытывать какие-либо стенания, тем более плакать или виниться. Нет нужды источать и ослаблять себя в действиях.
Есть необходимость проявлять силу в действиях, быть честным, добросовестно делать дело, за которое взялся так, чтобы жизнь в себе не слабела, а все отчётливее проявлялась ее полнота. Конечно, это не так и просто проявить, но когда так живут даже не десятки тысяч людей на протяжении даже не сотен лет от момента появления Прави, заботясь о роде, о чистоте истока, то такая жизнь сама по себе уже сила.
Я не идеализирую Правь и нашу жизнь. В наступающих сумерках Руси, в ее все большей раздробленности я вижу под конец жизни упадок, который придет через два столетия на эти земли. Срок может разниться, но в любом случае он уже брезжит над нами. Будущее иной раз разочаровывает тебя даже больше, чем ты сам признаешься себе. Когда в конце жизни ты снова и снова знакомишься с ним, то вообще кроме разочарования ничего не получаешь.
Глядя в формирующееся будущее, ты думаешь: «Неужели я жил для того, чтобы такое происходило и случалось?» У меня поначалу не было ответа на вопрос. Впрочем, учитывая ситуацию, его и не может быть. Честно говоря, всматриваясь в минувшие события собственной жизни, я иногда ловлю себя на мысли о том, что Илья в молодости больше нагружал мышцы, но никак не голову, не желая видеть реалии. Тот воин и муж не видел во многом ни перспективы, ни того, к чему движется мир и Русь вместе с ним. С одной стороны, так жить легче. Однако в таком случае ты уже проиграл, поскольку преимущественно поступаешь так, как ожидается, как во многом вменяет тебе замысел, а он, проникнув в твою плоть и кровь, во многом став тобой, не позволяет посмотреть на положение дел шире.
Тем не менее, что вызывает у меня уже после сотни лет удовлетворение, я не совершил тогда, в те самые важные для Руси года, роковых ошибок. Я даже тогда и не подозревал, по краю какой пропасти ходил и насколько она глубока. Что-то озорное и весёлое, задорное и отчаянное вело меня тогда по жизни. Я сполна был счастлив и не жалею ни о чем: ни о жестких испытаниях юности, ни о ранах и предательстве друзей, а что еще хуже о смерти некоторых из них, когда лучшие сыны своего народа, богатыри, падают от удара в спину. Я долго корил себя за то, что не смог ничего сделать для того, чтобы предотвратить смерть одного из лучших моих друзей Ставра. В записках я посвящаю его гибели, как и гибели Василисы, всего несколько глав. Это так мало, учитывая то, что сделал Ставр, а еще больше то, что мог бы сделать, не прерви рука убийцы его жизнь.
И что хуже всего, ты знаешь, кто заказал твоего друга, даже знаешь, как и когда это произошло, но ты вынужден в какой-то мере служить этому лицу, поскольку, если ты уйдешь или сделаешь еще какой-то ход, поведя плечом, то ты ухудшишь свое положение. Я не боялся и не боюсь умереть, но делал и делаю все для того, чтобы прожить как можно дольше. В этом на самом деле и проявляются сила и знание того, что мы при жизни можем сделать все, даже то, что кажется нам непосильным. В этом вся Правь. Один из ее пунктов гласит: чтобы узнать, что такое Жизнь, надо сделать все для того, чтобы в силе прожить до седин и, не теряя себя при этом, способствовать тому, чтобы внуки во многом обрели силу и смогли разобрать, куда им идти, чтобы сберечь силу и чистоту Рода. Когда жизнь хотя бы отдаленно прожита таким образом, то ты, проживая, славил ее и себя, жил в слави или в склавии, как называли ее наши предки.
Ведь что есть Славление? Всего лишь энергия, которая вырабатывается в тебе и вокруг тебя, когда ты живешь определённым образом. Она, эта энергия, ниоткуда не привлекается и не берется. Она это твой труд, твое сознательное действие, твой вклад в то, чтобы сила жизни крепла в тебе. Однако, что я вынужден признать, наше дело, дело Прави, Рода, Слави и не только с годами всего лишь хиреет и постепенно изживает себя. В мире все больше приживаются убеждения о том, что надо ловчить, предавать, подставлять, чтобы получить власть, уважение и признание.
Даже сила уже, как во времена моей молодости, не является тем безоговорочным аргументом для того, чтобы во многом продвинуть себя и не стать послушным исполнителем чей-то воли. Ситуация на Руси постоянно ухудшается, хотя даже так она не такая, как дальше на западе. Во времени наступление темных сил и тьмы рассеяно и растянуто. Мы даже имеем некоторую передышку, но шила в мешке не утаить: мы, русы или русичи, все людни, которые еще хоть как-то придерживаются законов Прави и Рода, теряем себя и вырождаемся.
Это пока что не так и видно. Я говорю иногда лишь о тенденциях, об ухудшающемся положении дел среди пахарей, о постепенном угасании силы в умах и сердцах, о все большем бремени налогов, о все более наглеющих паразитах в человеческих телах, о ромеях перебежчиках, желающих во что бы то ни стало построить в наших краях Новую Византию. Веревка и тугой аркан в одном лице все туже затягиваются на шеях простых русичей.