Кьяра, ты знаешь, где живёт монсиньор Гвискарди?
Конечно, синьора. В КаТре Фонтани.
Вот эту записку нужно отнести ему. Можно не отдавать в руки, а попросить лакея передать. Скажи на словах, что я приехала Secundum pactum и буду ждать ответа в своей квартире.
Да, синьора.
И она исчезла, словно растворилась в воздухе.
Джованни убрал грязную посуду, принёс маленький графинчик с золотистой домашней граппой, и обе женщины сидели молча, слушая плеск и запах воды.
Почему ты не стала отправлять магвестник? спросила вдруг Марджори.
Ты не поверишь, но в Венеции у меня они получаются через раз, неловко усмехнулась Лавиния. Кругом вода, одновременно текучая и стоячая, и она вроде как размывает магию. Мою, во всяком случае. Вот те, кто здесь родился, в ней себя чувствуют как рыбы в воде.
Девочка вернулась очень быстро, минут через двадцать. Распечатывая ответную записку, Лавиния в который раз подумала, что скрытые умения местных жителей куда больше, чем то, о чём известно Совету магов, Службе магбезопасности и прочим заинтересованным. До дворца монсиньора Гвискарди пятнадцать минут пешком и десять на лодке. В одну сторону! Плюс пока письмо донесут до самого прелата, да пока он напишет ответ То есть, впечатление такое, что Кьяра вышла из дверей траттории и порталом переместилась прямо к входу в КаТре Фонтани. И расспрашивать её о чём-то бесполезно
Монсиньор Гвискарди приглашал синьору Редфилд присоединиться к нему за вторым завтраком в одиннадцать часов утра. К благодарности коммандер присовокупила пару монет, которые девочка приняла без тени смущения. Гондола уже ждала их возле входа, и вскоре отчаянно зевающая Марджори отправилась спать. Коммандер подошла к окну, отодвинула штору и глянула в окно дома напротив. Там горел свет, и по полупрозрачной шторе двигались две тени, мужчины и женщины. Судя по жестикуляции, они о чём-то спорили. Тщательно задёрнув свои занавески, Лавиния вытряхнула их из головы и легла.
Без пяти одиннадцать гондола причалила у каменных львов, охраняющих водный подъезд КаТре Фонтани. Лавиния погладила их по мраморным затылкам, кивнула терпеливо ожидавшему секретарю и прошла внутрь.
Монсиньор ожидает вас в малой столовой, догнал её шелестящий шепот.
В малой столовой! хмыкала она про себя, следуя за очередной фигурой в ливрее. Малой! Это значит, есть и большая? А ещё, наверное, пиршественный зал?
Спина в ливрее нервно дёргалась, слыша столь неприличное для этого места хихиканье.
Монсиньор Паоло Гвискарди как раз усаживался за стол, нетерпеливо потирая пухлые розовые ладошки.
Госпожа Редфилд! Как я рад вас видеть! воскликнул он. Прошу вас, садитесь напротив меня, и не будем отвлекаться от того, что нынче приготовил для нас мэтр Клеричи.
Монсиньор Паоло Гвискарди как раз усаживался за стол, нетерпеливо потирая пухлые розовые ладошки.
Госпожа Редфилд! Как я рад вас видеть! воскликнул он. Прошу вас, садитесь напротив меня, и не будем отвлекаться от того, что нынче приготовил для нас мэтр Клеричи.
Завтрак оказался почти скромным: свежий хлеб, масло, ещё плачущее слезами пахты, копчёный лосось, рикотта и мёд. Перед каждым из сотрапезников стояла большая фарфоровая чашка с капучино, на поверхности пышной молочной пены было нарисовано шоколадное сердечко. Лавиния ревниво покосилась в чашку монсиньора и с удовлетворённой улыбкой убедилась, что там изображена пальмовая ветвь. Посмотрела в хитрые глаза Гвискарди и расхохоталась.
Когда была выцежена последняя капля капучино, прелат спросил:
Желаете ещё чего-нибудь?
Спасибо, нет.
Тогда прошу вас следовать за мной.
В кабинете хозяин прошёлся пару раз, переложил на столе какие-то предметы, поправил картину, и без того висевшую ровно Словом, он суетился. С некоторым изумлением Лавиния наблюдала за этим процессом и понимала, что Гвискарди нервничает.
Что случилось, монсиньор? наконец спросила она. Расскажите, и мы вместе подумаем, как разрешить ситуацию.
Видите ли, госпожа коммандер, у меня есть племянница.
Это случается довольно часто.
Любимая племянница, понимаете? Я э-э-э не афишировал это обстоятельство, так что о Лауре никто не знает.
Понимаю.
«Конечно-конечно, неучтённая девица завелась в семействе Гвискарди! иронизировала Лавиния про себя. Да это ж золотой запас семьи! Её можно выгодно продать то есть, выдать замуж с большой пользой для клана. Говорите. Говорите, монсиньор, в чём проблема-то?»
И в чём же проблема? спросила она вслух, когда молчание стало давить.
Гвискарди вздохнул.
Девочка вбила себе в голову, что она хочет идти на оперную сцену.
Так что, у неё нет голоса?
Есть! У Лауры дивное меццо-сопрано, за партию Розины она получила первую премию Наумбурговского конкурса.
Прекрасно, я за Лауру очень рада. Тогда каков вопрос? Монсиньор, если вы не расскажете мне, в чём дело, я не смогу помочь!
Длинно вздохнув, Гвискарди выдавил:
Она хочет петь здесь, в Венеции. В театре «La Fenice».
И что? Знаменитая сцена, множество великих опер здесь ставили, госпожа Редфилд начала сердиться. Хорошо, пойдём другим путём. Вы подумайте, монсиньор, и дайте мне знать. Если моя помощь всё ещё нужна напишите на бумаге, в чём именно, и отправьте с курьером, адрес вам известен!