Какой-то подозрительный старик, девушка, вышедшая замуж
Несчастная любовь! воскликнула аспирантка.
Орлов закатил глаза, нижняя губа презрительно выпятилась, раздался лошадиный фырк.
Василий устало откинулся на спинку кресла, палец небрежно надавил на кнопку выключения компьютера. Чувствовал, что раздражение постепенно поднимается откуда-то ну, от стула и заполняет по самые уши. Предстоящая командировка, на недельку, как сказали в кадрах, выбила из колеи. Воспоминания, как растревоженные тараканы, торопливо полезли из темных углов памяти, куда Василий постарался их загнать.
ощутил жаркий, влажный воздух джунглей, перенасыщенный диковинными запахами. Услышал шум листьев, донеслись крики удивительных птиц. Опять появилось перед глазами лицо той далекой теперь и недостижимой девушки Алики Карелиной. Она давным-давно, почти три месяца, как замужем. Его тоже приглашали на свадьбу. Как «друга»! Он не стал ссылаться на занятость, как обычно делают, когда не хотят приходить. Ответил я не приду, положил трубку. Приглашение порвал и выбросил. Он ни в чем не обвинял девушку. Все сложилось именно так, как и должно. Путешествие по диким джунглям, перелеты, бои, драки все закончилось, стало казаться просто киношным приключением. Наступила обыденная серая жизнь. Нет, они встречались и казалось, что все хорошо. Василий первым почувствовал, что отношения меняются. Позднее назвал несовместимостью мировоззрений, а тогда это были небольшие размолвки. Алика считала, что Василию незачем служить, слишком опасно. Ее родители имеют обширные связи в Москве. Предлагали занять денег у хороших друзей, организовать прибыльное дело. Лояльность властей и налоговой гарантировалась. Выгодные заказы тоже. Родителей можно понять они, старые и мудрые, хотели обычного счастья для дочери, спокойной семейной жизни и искренне не понимали, почему Василий уклоняется от ответа. Алика дулась, но прощала. А Василий и сам не понимал, чего отказывается. Ну ведь не всю жизнь служить, когда-то уйдешь со службы и что? Идти в охранники? Или начальники охраны, что, в сущности, одно и то же? Знал немало полковников, которые после службы на очень ответственных постах шли мыть машины или сторожить дворцы торговцев водкой. Не всем удавалось устроиться после службы, далеко не всем. А те, кому посчастливилось пересесть в кресло директора или даже генерального директора Да чего там! Все знают, каким унижением это достигается.
Чуждая после многолетней службы гражданская жизнь страшнее любых джунглей.
Василий знал, что ждет в будущем. Умом понимал житейскую правоту Алики и родителей. Трудно смотреть в глаза умной, красивой девушки, которая искренне любит и хочет стать твоей женой. И начал потихоньку сдаваться. В самом деле, чего горбатиться? Другие легко и просто идут наверх. Василий знал лейтенантов, пришедших вместе с ним или позже и уже делающих блестящую карьеру. Они не проливали ведрами горячий пот на тренировках, в них не стреляли, их не рвали и не били ни чужие, ни свои. Досрочно получали звания, должности. Откормленные, ухоженные, словно породистые собаки, и так же, как собаки, обвешанные медальками, уверенно переходили из кабинета в кабинет. Только морды становились все мордастее и строжее.
Как-то довелось услышать разговор двух полковников. Один хвастал, что при каждом новом назначении уносит старый стул в новый кабинет. « С лейтенантов на нем сижу, рассказывал, заливаясь счастливым смехом так на одном стуле и до генерала досижу, ха-ха»! Обоим полковникам чуть за тридцать
Как-то довелось услышать разговор двух полковников. Один хвастал, что при каждом новом назначении уносит старый стул в новый кабинет. « С лейтенантов на нем сижу, рассказывал, заливаясь счастливым смехом так на одном стуле и до генерала досижу, ха-ха»! Обоим полковникам чуть за тридцать
Горько на душе. Лезут мысли, что раз живем, что никому не нужны, кроме как сами себе. Вон, люди живут, хлеб с черной икрой жуют. Им дают, они дают. Жены у них самые красивые, дома дворцы. Их уважают, им завидуют, ставят в пример. Тем, что неудачниками считают. Которых за то, что они кровь за Родину проливали, зовут « эй, полковник» и посылают мыть машины тех, кто пил, жрал и предавал. Вот к таким обращаются уважительно « господин». И почтительно пожимают ручку.
Как-то Василий был в гостях у родителей Алики. Отец говорил по телефону на балконе, кого-то распекал. Мать с дочерью на кухне. Василий сидел в кресле и, скучая, щелкал кнопками пульта телевизора. Полутораметровая плазменная панель светится всеми цветами, послушно меняя картинку. Одна программа тускло загорелась древним черно-белым экраном. Кадры старой военной кинохроники комментировал строгий голос диктора за кадром. Танки, самолеты, взрывы. Василий видел такое много раз и хотел переключить, когда огромный экран показал переправу. Глубокая осень, снег, ветер В черной, ледяной воде по грудь стоят солдаты, держат на плечах деревянные мостки. Пехота торопливо перебегает на другой берег. У солдат в ледяной воде спокойные лица, будто заняты самой обычной, повседневной работой.