Они плавали рядом и, фыркая в воде, с трудом спорили. Писатель плыл осторожно, чтобы не мешало речи. Он успевал развернуть целую философию.
У твоих избирателей коллективное бессознательное живет в застывшем трехмерном классическом представлении, как говорят философы. Мышление древних слепо тыкалось в низкий свод сырой и мрачной пещеры Платона, потом в низкий дырявый потолок сарая, и дальше будет метаться в прозрачном стерильном здании холодного будущего.
Что имеешь в виду? спросил Глава и нырнул.
Мир словно тяжко остановился на рациональном материальном уровне. Я понимаю наш трехмерный мир как новую эпоху оживших ящеров, ощетинившихся иглами стальных стволов орудий, которые огрызаются от своры таких же хищников.
Он говорил о трехмерном мышлении, как о трудноуловимом, неосознаваемом измерении старой эпохи. Оно становится видным только при смене эпох. Чем это выражается? Устаревшей классической физикой? Бездушным стилем «техно» в архитектуре? Привычкой наций захватывать чужие земли, доминировать в мире? Порядком, установленным миром победителей над побежденными? Или четко очерченным отношением «своих» к «чужим», Запада к Востоку? Оно такое же неверное, как было в представлениях древних, воображавших, глядя на горизонт, что Земля плоская.
Недаром ученые и философы ищут за пределами трехмерного мира там небывалая новизна, открывающая невероятные возможности!
Спор как-то не сочетался с нелепой обстановкой, по шею в прохладной воде. Глава плыл боком, чтобы говорить.
Для человека не существуют иных измерений, кроме трехмерного. Человечество выработало свой коридор в эволюции и в нем всего три измерения физического пространства и протяженности. В других пространствах нас уже нет там не люди, а другие существа, может быть, с четырьмя ногами и раздутой головой.
Нет, это мы странные существа в этом коридоре, с застывшим механическим мышлением. С привычным линейным пространством, уходящим в пустоту, движением в поисках спасения и выживания, временем, застывшим в бессмысленном круговороте. Вспоминаем о планете по привычке, ежедневно беспокоясь о погоде. А общественные взаимоотношения видим похожими на работу деталей паровой машины. Любой объект устройства, технологии, в том числе живой организм, могут быть разобраны на части, объяснены и тем покорены и объединены. В этой эпохе, в элите, в обычных людях, между нами пустота, отчуждение. От метафизической печали одиночества спасаемся в общине. В этом трехмерном мире нет тепла. Мы устали от него.
Глава энергично поплыл от него.
Не так мрачно! Мы давно живем в информационном мире технологий «Три-Д» переживаем как наяву картинки, где все движется, шумит, взрывается в смодулированных нелинейных эффектах а с погодой сверяемся не механически, потому что ежедневно тревожимся за состояние планеты может, и неосознанно.
Он схватился рукой за кромку бассейна.
А разве это видимость, когда уже на принтерах «3-Д» выращивают части тела, черепа, кости и органы для замены. А лечение лейкоза?
Да, есть креативщики, с помощью своих технологий лечащие организм человека. Но они не спасают от холода.
Разве создание новых способов лечения не дает тепла? Вот как ты думаешь о цивилизации! Это в тебе никакого тепла.
Писатель засомневался.
Наоборот, добираюсь до глубины понимания. Тот, кто до конца не разворошит причины страданий человека, тот не может его жалеть.
Глава оттолкнулся от кромки бассейна и поплыл навстречу.
Это время переходное, где открывается мир во всех его противоречиях, становится видным сразу со всех сторон, как на божественной картине. И никто не знает, каким будет новый мир.
Разве не видишь, как деградирует человеческая личность? вскричал писатель, болтая ногами в упругой материальности, чтобы держаться. Хотя рухнули системы тоталитаризма, когда обезумевшее население-зомби топтало своих граждан и прославляло убийц, но массовое зомбирование продолжается. Не замечаем, как приходит новое, верим пропаганде в «Парламентском часе» на телевидении, увлекаемся детективами и сериалами, хавая залежалые истины придумщиков, желающих только одного врезать по нервам всякими ужасами.
Писатель засомневался.
Наоборот, добираюсь до глубины понимания. Тот, кто до конца не разворошит причины страданий человека, тот не может его жалеть.
Глава оттолкнулся от кромки бассейна и поплыл навстречу.
Это время переходное, где открывается мир во всех его противоречиях, становится видным сразу со всех сторон, как на божественной картине. И никто не знает, каким будет новый мир.
Разве не видишь, как деградирует человеческая личность? вскричал писатель, болтая ногами в упругой материальности, чтобы держаться. Хотя рухнули системы тоталитаризма, когда обезумевшее население-зомби топтало своих граждан и прославляло убийц, но массовое зомбирование продолжается. Не замечаем, как приходит новое, верим пропаганде в «Парламентском часе» на телевидении, увлекаемся детективами и сериалами, хавая залежалые истины придумщиков, желающих только одного врезать по нервам всякими ужасами.
Нелепин поежился от внезапного озноба.