Коллектив авторов - Воспоминания о Николае Шмелеве стр 4.

К невыезду Николая в длительную загранкомандировку приложил руку также не кто иной, как Н. С. Хрущёв, его зятем Николай был в течение нескольких лет до развода, который состоялся еще во время правления Хрущёва. Причина запрета: «возможны провокации». Свои доводы генсек изложил зятю с некоторым смущением, сознавая, что он стоит помехой на пути профессиональной работы молодого специалиста. Можно упомянуть со слов Николая и о других эпизодах из его тогдашней жизни, таких как неодобрительные короткие высказывания в семейном кругу Хрущёва о Сталине (о публичных выступлениях Хрущёва против Сталина мы знаем), различия в рассаживании гостей в неофициальных встречах с «чаепитием»: если высшие партийные чины торопились занять места поближе к хозяину, то научные деятели садились за стол не без достоинства и по своему усмотрению.

«Слаб человек»  это его частое высказывание относилось к небольшим человеческим порокам и звучало философски, не как призыв к наказанию, а скорее как прощение несовершенства хомо сапиенс. Почитал Библию и в разговоре мог цитировать ее.

В текущей жизни Николай Шмелёв был приятным собеседником, никогда не прерывал говорящего, выслушивал до конца, иногда это было утомительно. Не любил, чтобы люди подолгу ждали в приемной. Когда говорил сам, то блистал, совсем не нарочно, так уж получалось, знаниями и остроумием. На работе мы встречались, как правило, через день, в общении у нас не было нарочитой серьезности. Удивительно, но на профессиональные темы мы говорили мало, видимо, потому, что понимали друг друга с полуслова, а в беседах лишь «сверяли часы». Больше общались на письменном языке, когда писали общие работы. Когда хотелось освободиться от текущих проблем и забот (после дождя протекает крыша или кровля, а то и обе, лопнула водяная батарея, холодно в помещении, аренда), то уходили «вглубь истории», вспоминали разные эпизоды, рассказывали анекдоты. Однажды я в шутку предложил Николаю взять такой псевдоним Шмелёв Тот Самый, на что он весело отреагировал. Между прочим, мое предложение было взято из жизни. Когда меня спрашивали, где работаю, то я отвечал: в Институте Европы.

«Слаб человек»  это его частое высказывание относилось к небольшим человеческим порокам и звучало философски, не как призыв к наказанию, а скорее как прощение несовершенства хомо сапиенс. Почитал Библию и в разговоре мог цитировать ее.

В текущей жизни Николай Шмелёв был приятным собеседником, никогда не прерывал говорящего, выслушивал до конца, иногда это было утомительно. Не любил, чтобы люди подолгу ждали в приемной. Когда говорил сам, то блистал, совсем не нарочно, так уж получалось, знаниями и остроумием. На работе мы встречались, как правило, через день, в общении у нас не было нарочитой серьезности. Удивительно, но на профессиональные темы мы говорили мало, видимо, потому, что понимали друг друга с полуслова, а в беседах лишь «сверяли часы». Больше общались на письменном языке, когда писали общие работы. Когда хотелось освободиться от текущих проблем и забот (после дождя протекает крыша или кровля, а то и обе, лопнула водяная батарея, холодно в помещении, аренда), то уходили «вглубь истории», вспоминали разные эпизоды, рассказывали анекдоты. Однажды я в шутку предложил Николаю взять такой псевдоним Шмелёв Тот Самый, на что он весело отреагировал. Между прочим, мое предложение было взято из жизни. Когда меня спрашивали, где работаю, то я отвечал: в Институте Европы.

 А кто у вас директор?  следовал вопрос.

 Шмелёв.

 Это какой Шмелёв?

 Тот самый.

 Ой, передайте ему привет.

Людская отзывчивость и благодарность ободряли Николая Петровича, укрепляли в нем веру в созидательные силы народа. Как он считал, баланс между пессимистическим и оптимистическим прогнозами развития России складывается примерно 49:51 в пользу последнего, и решительно не соглашался с советами поменять эти цифры местами.

Николай Шмелёв любил изящную поэзию, романсы, обожал «Утро туманное, утро седое».

Иногда Николай мог быть вспыльчивым. И здесь проявлялась одна его особенность. Когда он был сильно разгневан, чем-то возмущен донельзя, то резко выговаривал собеседнику свои претензии, подкрепляя их энергичными жестами, с сигаретой в руке, в абсолютно правильной речи с безукоризненными формулировками (подлежащее, сказуемое), что меня всегда забавляло (часто люди в таком состоянии только и способны, что извергать междометия и говорить бессвязные слова). Правда, он быстро отходил и сожалел, что «сорвался». Он никогда не «закручивал гайки», поощрял вольнодумство и, будучи шеф-редактором созданного им журнала «Современная Европа», не навязывал свою точку зрения авторам. После интервью со Шмелёвым журналисты делились своими впечатлениями: не хотелось уходить, так было интересно.

У нас в Институте заведено писать дружеские эпиграммы. Приведу некоторые из посвященных Николаю Шмелёву.