В городе яблок
Были и небыли
Елена Клепикова
Urbi et orbi
© Елена Клепикова, 2016
Редактор Л. Бахнов
Редактор О. Маркова
Часть 1: Голоса Города
Встреча
Чего только не случается в благословенном городе яблок.
Однажды, жарким июльским днём, на горе Кок Тюбе, в фонтане на каменном яблоке, омываемом струями воды, сидел гражданин. На гражданина никто внимания не обращал. У всех свои дела, свои заботы дети, мороженое, поцелуи, фотосъемка.
Из густой кроны дерева прошелестел голос:
Эй, зачем в фонтан залез?
Жарко.
Ты ж из наших привидение. Нам, привидениям, жарко не бывает.
Я антропоморф!
Притворяешься, значит. Ну-ну
Робяты, а чегой-то вы тута делаете?
Культурно отдыхаем, старче.
А-а! А я вас раньше не встречал. Чьих будете?
Что значит «чьих»? Своих, собственных!
Из города мы, почтенный, центровые. Видите ли, даже нам иногда надо выбираться на природу. Оздоровиться, подпитаться, завести знакомства, так сказать. За последние годы как-то разъединились мы, кто переехал, кто в подполье ушёл, кто вообще истаял.
Слушайте, что если нам собраться? Познакомимся, может даже клуб по интересам организуем.
Собраться? Втроём?
Почему втроём, давайте, каждый ещё по трое знакомых разыщет и приведёт. Будет нас двенадцать, как знаков Зодиака.
Знаков Зодиака тринадцать.
Умный, да?
Начитанный.
Тихо, цыцте, раздухарились тута. Кадыть и кудыть надоть быть?
Дед, кончай уже язык коверкать, можешь же нормально.
Хе-хе, ущемление прав личности! Ладно, когда встречаемся?
Понедельник день тяжёлый, тогда с вечера и начнём.
Где?
Можно у меня: местечко тихое, хоть и в центре, дом на восемь квартир, в одной давно уже не живут. Там и устроимся, никто не потревожит.
Адресок подскажи.
Солнце спряталось за облаком, шорох листьев стих, погасла радуга в фонтане, и гражданин на яблоке растаял, растворился в брызгах воды.
Все в сборе, собратья-привидения, двенадцать душ. Вопросы, предложения есть?
Есть предложение: слово «привидение» не употреблять. Не актуально, попахивает этим, обску э-э-э, мракобесием и средневековьем. Рекомендую заменить на «голос». Он же: выразитель, рупор, ум, честь и совесть
Эк тебя Кто за «голос»? Против, воздержавшиеся есть? Нет. Единогласно. Будем голосами.
С большой буквы!
С большой, с большой! Собираемся, как стемнеет и до?
Третьих петухов!
Где ты в городе петухов видел?
До первого света!
Хорошо. Единогласно? Идём дальше по регламенту. Предлагаю: Сначала Голос рассказывает о себе так лучше друг друга узнаем, познакомимся. Потом рассказывает историю, которая приключилась в его доме или рядом. Одна ночь, один Голос. Все за? Отлично. На этом организационную часть позвольте считать завершённой. В каком порядке будем «голосить»?
По старшинству.
Спасибо, спасибо, большое спасибо! Итак, я начинаю:
Ночь первая: Голос самого старого дома
Я самый старый голос нашего города. Я тих, но слышен всем. Я пережил войны и революцию, сели и землетрясения. Я помню многое и о многом могу рассказать. Мой дом построили в шестидесятые годы девятнадцатого века, когда укрепление еще только-только получило статус города1. Построили для аксакала сартов Сеид-Ахмеда Сейдалинова, богатого купца и человека уважаемого. И дом у него, по тем временам, был лучшим во «втором разряде».
Город! Слово-то какое, его хочется смаковать, произносить по слогам, катая буквы на языке: Го-р-род рядом горы и отсюда я родом.
Стало укрепление городом и более того центром Верненского уезда и всей Семиреченской области. Татарская слобода, Большая и Малая станицы, Дунганская слободка у Кульджинского тракта полумесяцем охватывали центр нового города с юго-запада. В центральной части разрешалось строить дома только из кирпича и камня2. Строили быстро и всего через двенадцать лет сорока трём улицам уже дали названия. Как он был красив, утопающий в зелени, резной, ажурный каменный цветок. Его так и называли Каменный цветок Семиречья я помню.
И еще я помню, как был разрушен Каменный цветок.
«И дрогнула земля»
В тот памятный год весна в Семиречье выдалась тёплая, радостная. Только в апреле начались странности: из-под земли потекла вода, будто кто-то выдавливал её на поверхность. Вода заливала пашни, луга, подвалы домов. Застаивалась в низинах мелкими, парными озёрами. Но к маю вода ушла и благодарная земля зацвела-зазеленела трава вымахала в рост человека, в бело-розовой кипени яблоневых садов гудели пчёлы, нежно и сладко пахли цветы степной сирени тамариска.
Федяша смотрел на небо. По небу серыми страховитыми драконами ползли облака. Багрово-красное, цвета раскалённого железа, солнце висело над горизонтом. «Боженька гневается», подумал парень, и тут земля закачалась под ногами. Сначала она колыхалась легко, как детская люлька, которую под напевную колыбельную покачивает мамка, потом задрожала, потом заходила ходуном, наконец, вздрогнула и затихла. Коровы замычали, кинулись в разные стороны и Федяша, щёлкая кнутом, принялся сбивать их в стадо. Две пастушьи собаки, верные помощницы, заливаясь лаем, подогнали отбившихся коров и пастух направил стадо домой, к станице.
Хозяева разобрали бурёнок, Федяша завёл свою корову во двор, подтолкнул к хлеву. Корова мотала головой, упиралась не хотела заходить внутрь. Из окна избы выглянула мать, махнула рукой, мол, оставь ты её, пойдём ужинать. Федяша ел кашу жёлтые пшённые крупинки плавали в молоке и походили на маленькие добрые солнышки. Совсем непохожие на сегодняшнее солнце. В открытое окно влетали ласточки, тревожно метались по горнице и с писком выпархивали обратно. С улицы доносился хриплый собачий лай, что-то напевала, укачивая ребёнка, мать. Но Федяша ничего не слышал, он был глухонемым от рождения.