Теперь же, когда все устаканилось, можно было бы спокойно завершить это дело, но что-то мешало, не давало покоя. Олег достал лист ватмана с шахматной таблицей по делу, в которой наглядно был обозначен весь расклад: эпизоды, состав участников по каждому из них, следственные мероприятия Островецкий знал эту таблицу наизусть, но все равно углубился в ее изучение. Таблица имела почти законченный вид: двадцать два эпизода преступной деятельности, четыре фигуранта, в том или ином сочетании постоянно участвовавших в кражах. Однако был еще и пятый некто Карлис Крауклис, по кличке Художник, который напрочь выпадал из общей картины. Он участвовал лишь в последнем эпизоде краже из дома Мары Крумини, совершенной на пару с лидером группы Гвидо Сескисом по кличке Хорек.
Сескис получил свою кличку не только потому, что его фамилия в переводе означала «хорек». Он и был похож на хорька хитрый, подлый, беспринципный. На следствии он вел себя нагло, вызывающе, игнорируя очевидные факты и улики. Трое его подельников: Гулбис, Юркевиц и Рогис, молодые парни двадцати двух двадцати трех лет от роду, во всем сознались и сотрудничали со следствием, обоснованно рассчитывая заслужить снисхождение, но Хорек, движимый глупой блатной романтикой, решил изображать из себя крутого уголовника. Однако, будучи ранее не судимым, и не имея опыта «общения» со следственными органами, делал это неудачно. Опытный уголовник, обычно, отпирается до определенного предела, но под давлением улик либо признается, либо уходит в «несознанку» вообще перестает давать показания. Естественно, если он признается, то только в том, что ему доказано, но нести околесицу опытный урка не станет глупо и бессмысленно. Зачем понапрасну раздражать следователя?
Хорек же плел разные небылицы, на которые, тем не менее, нужно было как-то реагировать, пока Олег не сказал ему:
У тебя есть право молчать вот и молчи! Все, что надо я тебе и так докажу!
После этого Хорек немного утих, перестал нести чепуху, но и показаний не давал. Ему было двадцать четыре года, и в своей кодле он был самым «авторитетным» товарищем.
Как и на какой почве Художник мог с ним сойтись, Олегу было неясно. Ранее они вроде бы не пересекались, Художнику вообще тридцать два года, он намного старше остальных участников группы. Ну пьяница, ну развелся на этой почве с женой и потерял работу оформителя в комбинате бытового обслуживания отсюда и кличка Художник но ведь не вор! За свои тридцать два года он ни разу не попадал в поле зрения милиции. Нет, что-то здесь не то. Художника взял Ояр Долгоногов, притащил пьяного прямо от винно-водочного магазина. Когда Художник маленько протрезвел, ему устроили опознание двое мальчишек видели, как он вместе с Хорьком тащил битком набитые чемоданы от дома Мары Крумини. На очной ставке мальчишки подтвердили, что именно он из-за забора, огораживающего участок Мары, подавал Хорьку чемоданы, а затем они вдвоем потащили эти чемоданы к автобусной остановке. При обыске в квартире Художника были обнаружены шесть серебряных чайных ложечек довоенной работы с черенками в виде животных и птиц, выполненных из бордового перламутра. На каждой были инициалы: «КК». Мара Круминя опознала эти ложечки как свои и показала, что они достались ей от покойного отца Кристапа Круминьша, который и изобразил на них свои инициалы.
Таким образом, Художник был обложен уликами «по самое не могу», но, вопреки логике, не признавал себя виновным и лишь, мотая головой, тупо твердил: Я ничего не крал.
Положение еще усугублялось тем, что Художник вообще не давал никаких пояснений по этому эпизоду, заявив, что не помнит ничего подобного. Олег отодвинул от себя «шахматку» и набрал на телефоне номер Ояра.
Внимательно раздалось в трубке вместо приветствия. Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Долгоногов был в своем репертуаре.
Уважаемый Ояр Петрович, в тон ему начал Олег, а не соблаговолите ли Вы заглянуть ко мне в кабинет?
Не соблаговолю, досточтимый Олег Семенович, Ояр продолжал ерничать. По высочайшему соизволению моего непосредственного начальника Владимира Ивановича Шестакова я разбираю ДОРы2, в коих, по его мнению, «конь не валялся».
И ты думаешь, что меня это очень возбудило? Твои ДОРы, вместе с конями, обождут! Дуй сюда! Олег положил трубку и включил электрический чайник.
Через пять минут дверь в кабинет отворилась и на пороге, чуть пригибаясь, чтобы не задеть головой косяк, возник Ояр Долгоногов.
Что изволите, Ваше Высокоблагородие? под шутливой маской Ояр весьма неумело пытался скрыть раздражение.
Он уселся на стул, стоящий напротив стола Олега, и вытянул свои длиннющие ноги, перегородив ими проход. Руки при этом Ояр скрестил на животе. Вся его огромная фигура выражала крайнюю степень недовольства. Олег, нимало не смущенный этой демонстрацией, налил в большую эмалированную кружку крепкого чая, бросил туда семь или восемь кусочков рафинада и сунул кружку прямо в руки Ояру. Кружка была горячей, и тот сразу же перехватил ее за ручку.
Хам! поморщился Ояр.