Инстинктивно стараясь не привлекать внимания остальных, растерянная Элизабет, оказавшись предметом внимания двух самых значительных матрон, смогла только растерянно улыбнуться и пробормотать:
— Спасибо, спасибо. Я буду стараться… Обе пожилые дамы посмотрели на нее с таким выражением, как будто она изрекла какую-то очень мудрую истину.
В беседе и так могла быть поставлена точка, и этому поспособствовал лорд Селби. Он был совершенно великолепен в обтягивающем сюртуке из кашемира, а его породистую красоту подчеркивал высокий воротничок из плотного сатина. С приближением лорда женщины замолчали. Он сухо поинтересовался:
— Ну что, твой муж уже дезертировал? При этом его глаза насмешливо сверкнули, когда в проеме двери он увидел Натана и Чарльза Лонгстрита, возбужденно обсуждающих что-то.
В присутствии отца у Элизабет всегда отнимался язык, но взгляд, которым она его смерила, был весьма выразительным. Создалась традиционная ситуация, когда она не могла четко разграничить его отцовскую заинтересованность с холодным светским любопытством. Пожалуй, он, скорее всего, был действительно уязвлен создавшейся ситуацией — при виде сцены за дверью его лоб прорезала глубокая морщина.
— Ситуация требует вмешательства, — изрек он после некоторого колебания. — Простите нас, уважаемые дамы, я собираюсь воссоединить мою дочь с ее мужем. Пошли, Элизабет. Сейчас Натану станет стыдно за то, что он так быстро забыл о своих обязанностях перед молодой супругой.
Взяв дочь за руку, он решительно пошел к дверям. Элизабет испытывала странное чувство от того, что отец твердо вел ее за руку. Она не могла вспомнить какой-нибудь другой случай, когда отец коснулся бы ее. Ее удивляло, что это произошло как раз тогда, когда формально она вышла из-под его контроля. Глядя на его холодное лицо, она с недоумением задавала себе вопрос: правда ли, что этот человек — ее отец?
Достигнув сорока лет, он все еще был очень привлекательным мужчиной — высокий, атлетического сложения. Ничего удивительного в том, что Анна безоглядно влюбилась в него восемнадцать лет назад. Он был шатеном, его волосы отливали тяжелым золотым блеском, таким естественным, что не возникало сомнений в его натуральности. Хотя можно было легко предсказать, что вот-вот золотые пряди уступят место серебряным. Его лицо выглядело несколько высокомерным, высокомерие струилось и из его красивых голубых глаз.
Элизабет глубоко вздохнула. Ей всегда хотелось любить отца, но его поведение мешало этому естественному порыву. Можно ли отдать свою любовь тому, кого никогда нет рядом с тобой? Как любить отца, который совершенно откровенно заявил, что не желает иметь ничего общего со своей дочерью? Но она была и объективна — ведь он все же не отказался от нее вообще и не свергнул ее в низы общества. Именно по этой причине она была обязана попытаться любить его, Селби услышал ее вздох и внимательно поглядел на дочь.
— Что-нибудь не так, Элизабет?
Напуганная его вниманием, она быстро ответила:
— О нет, отец, все хорошо.
— Ну будем в таком случае надеяться, что все так и останется. — Его тон выражал неудовольствие, и было ясно, что продолжать разговор он не желает.
Натан посмотрел в зал как раз в тот момент, когда отец и дочь подходили к дверям. Явно впадая в панику, он начал что-то быстро бормотать своему собеседнику. Лонгстрит резко обернулся, чтобы разглядеть приближающихся к ним.
— О, лорд Селби. Вас следует поздравить с замужеством дочери. Она замечательная невеста, и я уверен, — он лучезарно улыбнулся Натану, — что наш молодой Нат будет образцовым супругом.
— Как это любезно дать столь высокую оценку нашим молодоженам, — произнося это, лорд Селби выглядел мрачно-ироничным. Затем продолжил:
— Кстати, судя по всему, вы знаете Натана весьма близко. Не так ли?
Лонгстрит кивнул, и при этом глаза его сверкнули, как горный хрусталь в лучах солнца.
— Это так.