Вскоре после того на куртаге, бывшем у Густава Бирона, находилось много дам чрезмерно разрумяненных. Придворные, зная случившееся с Кульковским и желая ему посмеяться, спрашивали:
Которая ему кажется пригожее других?
Он отвечал:
Этого сказать не могу, потому что в живописи я не искусен.
Но когда об одном живописце говорили с сожалением, что он пишет прекрасные портреты, а дети у него очень непригожи, то Кульковский сказал:
Что же тут удивительного: портреты он делает днём
Одна престарелая вдова, любя Кульковского, оставила ему после смерти свою богатую деревню. Но молодая племянница этой госпожи начала с ним спор за такой подарок, не по праву ему доставшийся.
Государь мой! сказала она ему в суде, вам досталась эта деревня за очень дешевую цену!
Кульковский отвечал ей:
Сударыня! Если угодно, я вам её с удовольствием уступлю за ту же самую цену.
Один подьячий сказал Кульковскому, что соперница его перенесла свое дело в другой приказ.
Пусть переносит хоть в ад, отвечал он, мой поверенный за деньги и туда за ним пойдет!
Профессор элоквенции Василий Кириллович Тредиаковский также показывал свои стихи Кульковскому. Однажды он поймал его во дворце и, от скуки, предложил прочесть целую песнь из своей поэмы «Тилемахида».
Которые тебе, Кульковский, из стихов больше нравятся? спросил он, окончив чтение.
Те, которых ты еще не читал1 отвечал Кульковский.
Кульковский ухаживал за пригожей и миловидной девицею. Однажды, в разговорах, сказала она ему, что хочет знать ту особу, которую он более всего любит. Кульковский долго отговаривался и наконец, в удовлетворение её любопытства, обещал прислать ей портрет той особы. Утром получила она от Кульковского сверток с небольшим зеркалом и, поглядевшись, узнала его любовь к ней.
Однажды Бирон спросил Кульковского:
Что думают обо мне россияне?
Вас, Ваша Светлость, отвечал он, одни считают Богом, другие сатаною и никто человеком.
Прежний сослуживец Кульковского поручик Гладков, сидя на ассамблее с маркизом де ля Шетарди, хвастался ему о своих успехах в обращении с женщинами. Последний, наскучив его самохвальством, встал и, не говоря ни слова, ушел.
Обиженный поручик Гладков, обращаясь к Кульковскому, сказал:
Я думал, что господин маркиз не глуп, а выходит, что он рта разинуть не умеет.
Ну и врешь! сказал Кульковский, я сам видел, как он во время твоих рассказов раз двадцать зевнул.
Другой сослуживец Кульковского был офицер по фамилии Гунд, что в переводе с немецкого языка на русский значит собака. Две очень тощие старухи как то раз перессорились из-за него и чуть не подрались.
Кульковский сказал при этом:
Часто мне случалось видеть, что собаки грызутся за кость, но в первый раз вижу, что кости грызутся за собаку.
Пожилая госпожа, будучи в обществе, уверяла, что ей не более сорока лет от роду. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал:
Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом уверяет.
Известный генерал Д. (А. А. фон Девиц) на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он к нему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом:
Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников.
Кульковский ему отвечал:
Конечно, надеяться вы не можете, но всегда должны опасаться, что они будут.
Сам Кульковский часто посещал одну вдову, к которой ходил и один из его приятелей, лишившийся ноги под Очаковом, а потому имевший вместо нее деревяшку.
Когда вдова показалась с плодом, то Кульковский сказал приятелю:
Смотри, братец, ежели ребенок родится с деревяшкою, то я тебе и другую ногу перешибу.
Двух кокеток, между собою поссорившихся, Кульковский спросил:
О чем вы бранитесь?
О честности, отвечали они.
Жаль, что вы взбесились из-за того, чего у вас нет, сказал он.
Кульковский однажды был на загородной прогулке, в веселой компании молоденьких и красивых девиц. Гуляя полем, они увидали молодого козленка.
Ах, какой миленький козленок! закричала одна из девиц, Посмотрите, Кульковский, у него еще и рогов нет.
Потому что он еще не женат, подхватил Кульковский.
Красивая собою и очень веселая девица, разговаривая с Кульковским, между прочим смеялась над многоженством, позволенным магометанам.
Они бы, сударыня, конечно, с радостью согласились иметь по одной жене, если бы все женщины были такие, как вы, сказал ей Кульковский.
При всей красоте своей и миловидности девица эта была очень худощава, поэтому и спрашивали Кульковского:
Что привязало его к такой сухопарой и разве не мог он найти пополнее?
Это правда, она худощава, отвечал он, но ведь от этого я ближе к ее сердцу и тем короче туда дорога.
Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона сказала во время разговоров о дамских нарядах:
Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить нагими.
Ах, сударыня! подхватил Кульковский, это было бы самым лучшим нарядом.
На параде, во время смотра войск, при бывшей тесноте, мошенник, поместившись за Кульковским, отрезал пуговицы с его кафтана. Кульковский, заметив это н улучив время, отрезал у вора ухо.