Предательство. В борьбе за литературу - Петр Алешкин

Предательство

В борьбе за литературу

Петр Алешкин

© Петр Алешкин, 2016

Союз писателей во мгле

Предательство

Документальная повесть

Жизнь сюжетна. И в этой истории есть своя завязка, развитие действия, кульминация и развязка. Все действующие лица реальные люди, ни одного вымышленного имени нет.

1. Завязка

В начале ноября 1989 года были у меня вечером московские прозаики Валера Козлов, Роман Федичев и Анатолий Кончиц. Я в то время возглавлял созданное мной литературно-редакционное агентство «Глагол», а Козлов с Федичевым были его членами. Мы только что выпустили книгу Сергея Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила», сдали в типографии книги Николая Бердяева «Судьба России», сборник документов и воспоминаний «Отречение Николая II» и альманах «Глагол». Дела шли успешно, и вечер мы провели в обсуждении издательских дел. Жена Кончица оформляла альманах. Гости собрались уходить, как затрещал телефон. Звонил секретарь парткома Московской писательской организации Иван Уханов. Я был его заместителем.

 Петр,  сказал он,  сегодня секретариат был. Решили тебя предложить директором издательства «Столица». Как ты к этому относишься?

 Меня?!  удивился и засмеялся я.  Да вы что? Очумели?

 Ты подумай

 И думать нечего! Вы тоже выбросьте из головы. Лучше Кравченко кандидатуры нет.

 Он отказался.

 Все равно, обо мне и речи быть не может

Я положил трубку, ни на секунду не сомневаясь, что поступил правильно.

 Директором в «Столицу» предлагают,  смеясь, сказал я ребятам.

Признаться, приятно было, что мне предложили, и приятно, что я отказался.

 Зачем отказываться? Иди!  сказал Кончиц.

 На черта мне такой хомут, у нас свое издательство.

 «Глагол»  одно, а «Столица»  другое!

«А может, зря отказался?  мелькнула шальная мыслишка.  Нет, все правильно!»

Московские писатели двадцать лет добивались своего издательства, и наконец, Совет Министров СССР постановил  открыть! Теперь шли споры  кому быть директором? Говорилось о кандидатах и на заседаниях парткома, но никогда не называлось мое имя. Обычно разговор шел о Ханбекове, главном редакторе художественной литературы Госкомиздата СССР, и о Кравченко, опытном издателе. Раньше он, кажется, был директором издательства «Книга». Через два дня должен был состояться Секретариат Московской писательской организации, на котором будут выбирать директора. Себя в «Столице» я не видел ни в какой роли. Все мысли мои были заняты «Глаголом». В нем я готовил к изданию два своих новых романа. Первый вот-вот должен был появиться в «Советском писателе». В «Глаголе» же я пытался реализовать себя как издатель.

Посмеялись мы, пошутили над моей кандидатурой в директора и распрощались.

 Ты смотри это не согласись!  сказал, уходя, Валера Козлов серьезным тоном.

 Что я, дурак!  уверенно ответил я.

А утром позвонил Виктор Павлович Кобенко, секретарь Правления Московской писательской организации, и попросил зайти к нему. Срочных дел в «Глаголе» не было, и я пообещал, зная наперед, о чем будет речь, и зная, что откажусь.

Кобенко человек грубоватый, энергичный, опытный советский администратор. Тогда еще чувствовал себя во всех хитросплетениях советской системы, как щука в озере. Это теперь он растерялся, будто в аквариум попал. Вроде бы та же вода, те же водоросли, та же тина, а куда ни ткнется  стенка. Посмотришь со стороны  та же энергия, тот же напор, та же бодрость, а приглядишься  всё невпопад, растерянность, неуверенность в правильности поступков, подозрительность  как бы не обманули. Меня он, думаю, совсем не знал до той встречи. Встречались изредка на заседаниях парткома, а разговаривать не приходилось.

В кабинете он без обиняков сказал, что у секретарей мыслишка появилась: толкнуть меня в директора. Я ответил, что уже осведомлен и отказался, и отказ свой подтверждаю.

 Ты не торопись, подумай. Сейчас мне ни согласие твое, ни отказ не нужны. Завтра Секретариат, и утром Михайлов (председатель Правления МО СП РСФСР) с тобой поговорить хочет. Иди, думай!

Я ушел, стал думать. И начало свербить: почему не согласиться? Все-таки директор государственного издательства! И работа по мне  смогу! Сил хватит!

Жена моя встала на дыбы: «Не-ет!!! Поработал в Молодой гвардии, хватит! Никаких издательств! В Глаголе дела хорошо идут, работай! В нем ты сам себе хозяин, а в Столице восемьдесят начальников будет!»

Но свербило всё сильнее. Утром я был готов.

С Михайловым разговор был короткий, я согласился. И вот Секретариат, обсуждение кандидатур на должность директора. Начали с Ханбекова, главного редактора художественной литературы Госкомиздата СССР. Секретари выступали, хвалили его так, что я краснел, вжимался в кресло, чтоб стать незаметней, клял себя за то, что притащился сюда. Стыдно будет перед всеми, когда изберут Ханбекова: мол, разгубастился я, прилетел на Секретариат, директором захотелось стать. По тому, что говорили о Ханбекове, лучше кандидатуры и быть не могло. Я и сам бы с удовольствием проголосовал за него. Следующим шел Мезинов, бывший секретарь парткома МО, хорошо знакомый всем секретарям человек. История повторилась. Его хвалили, а я вжимался в кресло. И третьего  Игоря Ляпина, бывшего главного редактора издательства «Детская литература», и четвертого  Владимира Цыбина, известного поэта, приняли на ура. Я успокоился, смирился, что директором не стану, приготовился перенести неудобство поражения. Радовало то, что почти никто из секретарей меня не знал, да и лица большинства присутствующих мне незнакомы. Очередь дошла до меня.