(она забывает все и глядит на землю
он забывает все и глядит на землю
земля забывает все и глядит на небо)
слова не говоришь
«когда ей осталась неделя (сказали примерно неделя»
когда ей осталась неделя (сказали примерно неделя
но точно не знают чуть меньше
а может немного побольше)
она поболтала с подругой и с дочкой она поболтала
и с внучкой она поболтала
и всех обняла неумело
и кошку она покормила а дочке сказала олеся
ты муську не брось через месяц
родятся котята раздай их
когда ей осталось немного (давно уже меньше недели
но кажется больше чем сутки)
она позвала маникюршу
пришла белокурая лена красивая и молодая
сказала давайте мне руки
давайте мне пальчики ваши
сказала красивая лена у вас анемия смотрите
вот этот рисунок на ногте
как будто паденье с обрыва
а здесь голубые отливы а здесь незаметная лунка
такие прозрачные руки
такие холодные пальцы
закрась же мне это паденье бессмертная девочка лена
сияющим пурпурным цветом
пусть будет надолго
надолго
«они не разговаривают год»
они не разговаривают год
он ей не друг не враг не антипод
скорее мир впечатанный в сетчатку
всё так же делят общую кровать
кто первый разучился целовать
кем изначально брошена перчатка
никто не помнит он глядит в проём
окна и заглушает вискарём
молчание густеющее между
где бьётся ровно сердце под рукой
где он её лирический герой
она его последняя надежда
последний стих последняя глава
где время есть (кружится голова
от запаха имбирного печенья)
сплотившись в ожидании гостей
обнять внезапно выросших детей
заехавших к родителям в сочельник
«это август покинул насиженные места»
это август покинул насиженные места
на прощание город солнцем позолотив
между нами эпоха в целую жизнь христа
и далекого эха выветренный мотив
между нами дороги хрупкой листвой полны
хоть зачерпывай горстью словно бариста лед
у тебя до рожденья тающий дым войны
у меня до рожденья прежней страны излет
но покуда есть миг на события жизнь слоя
выйди в новую осень поймай равновесье лет
где на пальцах рябин израненных о края
уходящего лета рдяный проступит свет
«яркие губы твоя приманка»
«яркие губы твоя приманка»
яркие губы твоя приманка
и в глазах озорной намёк
И. Караулов
в небе солнце медленно догорает
ливням будущим вопреки
видишь двое прячутся в том сарае
за проселками у реки
ковыли степные склоняют выи
до иссушенной твердой как сталь земли
а ребята видимо городские
вон куда себя завели
у девчонки чуть золотятся скулы
майка легкая коротка
у мальчишки плечи слегка сутулы
от походной тяжести рюкзака
скоро ночь от взглядов любых укроет
юных страсть и зрелых земную грусть
помнишь нас таких же как эти двое
не гони их пусть
Александр Снегирёв
Двухсотграммовый
Их привезли в черном полиэтиленовом шаре. Несколько мусорных мешков вложили один в другой, накачали воздухом, наполнили водой, обмотали скотчем. Планета, упакованная для переезда.
Запыхавшийся мужик бухнул шар на пол. Беззубый повар Семен полоснул ножом, а его помощник таджик Халмурод ловко прихватил расходящийся, оседающий полиэтилен. Из раны потекла вода. Семен расширил надрез, стал зачерпывать сачком и перекидывать в пластиковую ванночку. В точно такой же он купал своего сына-дошкольника.
Рыбы не трепыхались. Плюхались на бок и плавали. Когда Семен перегрузил всех, воду из мешка слили, а мешок скомкали.
Опять передохли, заметил Семен.
Доставщик виновато кусал воняющие пепельницей усы.
Трудно контейнер для перевозки купить? задал регулярный вопрос Семен.
Заказы у вас маленькие, привычно буркнул доставщик. Дорого выйдет контейнер гонять. Отопьются.
Доставщик съел на ходу булочку, которой его угостила посудомойщица Нина, и уехал. Генератор кислорода вырабатывал пузыри, но рыбины плавали на боку и не отпивались.
Вылавливай и в отходы, скучно бросил Семен Халмуроду.
И хоть такое происходило постоянно, Семен был зол: он любил рациональность. Заказывал продукты точно, будто знал, сколько гостей придет в ресторан и чего они пожелают. Хозяин называл Семена ясновидящим у него никогда не пропадало съестное, овощи не прокисали, мясо не заветривалось, хлеб не плесневел. Гибель рыбы по нерадивости поставщиков ранила Семена. Он не страдал, когда заживо варил камчатских крабов и дальневосточных креветок, но, если им доводилось издохнуть из-за поломки аэратора в аквариуме или утратить потребительские свойства оттого, что вовремя не сменили воду, он впадал в бешенство и депрессию. Семен отличался страстным характером, на левой груди имел свастику, на правой Сталина, а спину его украшала Дева с младенцем. Если его спрашивали, чем вызван столь необычный выбор нательной графики, он не мог ничего ответить. У Семёна была сложная душа.
На прошлом месте работы Семен поколотил ночного охранника, по недосмотру которого погиб целый выводок лобстеров. Охранник обиду не забыл, позвал своих и подстерег Семена после смены. Семен потерял три передних резца, а в трудовую влепили «уволен по собственному желанию». Он сделался осмотрительнее: импульсивности не умерил, а как-то сник, продолжая ругать разгильдяев, но держа кулаки в карманах.
Халмурод пинками придвинул к ванночке большой пластиковый бак и принялся швырять в него рыбин.