— Успокойтесь, полковник. — Йенсену все еще удавалось сдерживать себя. — Мы заняты одним делом…
— Я не знаю, чем вы там заняты, но знаю, что погибли люди. Разрушена сеть подземных коммуникаций, передвижной госпиталь, командный бункер.
— К счастью, в бункере никого не было. — Иенсен изобразил улыбку. — Еще раз призываю вас к спокойствию! Не следует искать крайнего. Это не та ситуация, поверьте. И, будь моя воля, вас бы обязательно обо всем предупредили. Если уж на то пошло, мы были с самого начала против очередных взрывов, но к голосу НЦ редко прислушиваются. В результате получилось то, что получилось.
Уверенная сдержанность Йенсена действовала отрезвляюще. Полковник поутих.
Кулак его превратился в миролюбивую пятерню и, скользнув по столу, спланировал на колено.
— Но сейчас по крайней мере вы можете объяснить, что же все-таки произошло на полигоне?
— К сожалению, не могу.
— Что?! — Острый подбородок полковника воинственно приподнялся, одновременно выдвигаясь вперед. — Что значит «не могу»? Какой еще дьявольский эксперимент затеяла ваша служба?
— НЦ здесь совершенно ни при чем.
— Тогда почему после вспышки в сто двадцать килотонн на поверхности и в шахтах по-прежнему нулевой фон? Что за отродье выползло из эпицентра и пропахало колею поперек военного городка? И куда подевались наши люди?
— Всему свое время. — Йенсен поднял ладонь, успокаивая нервничающего собеседника. — Не сомневаюсь, что тотчас по разрешению координатора вы получше исчерпывающее объяснение. Наши парни работают быстро. А пока мой вам совет: временно забудьте о чудовище и займитесь спасением тех, кто еще не задохнулся под завалами.
Йенсен мысленно чертыхнулся. Ему приходилось лгать. Поневоле. Потому что все его смышленые парни, каждый из которых отработал в Национальном центре аномальных явлений не один день, тоже находились на грани шока. То, что стряслось за последние месяцы на полигонах Невады, не наблюдал еще ни один из живущих на Земле. Это не было попутным эффектом ядерного взрыва, — никто не обманывал себя. Это было намного хуже. Йенсену стоило больших усилий сдерживать распоясавшееся воображение. Он чувствовал, может быть, даже знал, что это только начало. Ад, какой бы он ни был, никогда не приходит сразу. Все беды начинаются исподволь…
Часть 1. КАРАКАТИЦА
Такого пугающего количества войск Гулю еще не приходилось видеть. Всюду, куда ни падал его взор, красовались пушки и вертолеты, многоствольные ракетные комплексы, нечто засекреченное, совершенно неузнаваемое под чехлами, — бронированный острозубый оскал нации, представленный батальонами, и полками, и даже дивизиями. Все это скопилось на крохотном пятачке забытой Богом земли.
Гуль устал ломать голову, пытаясь понять, за каким чертом приползла сюда ракетно-панцирная армада. Одно дело разъезжать на танках по степям Украины и бездорожью Урала, и совсем другое — прогревать двигатели на трескучем морозе Крайнего Севера. Климат земной «тюбетейки» не очень-то жаловал визитеров, и многолюдьем край льда и холода никогда не отличался. От Таймыра и до рассыпанных крошевом островов Франца-Иосифа Карскую стихию заселяли лишь дрейфующие ученые-полярники, недобитые медведи-беломоры, да еще они — полушахтеры-полупограничники. Впрочем, и этой малости вполне хватало. Взрывы, о которых потом судили да рядили в разных женевах, подготавливались здесь трудами стриженной армейской братии. И здесь же упрятанное под ледниковый щит нутро планеты ежегодно превращали в радиоактивную расплавленную кашу.
Гуль прикрыл глаза и тут же представил себя застывшим, ничего не чувствующим снеговиком. Верно, для смеха его обрядили в солдатское обмундировании, сунув в руки вместо положенной метлы угрюмый и черный «калашников» — Не Сочи! — Капитан из подразделения саперов приплясывал вокруг Гуля, энергично уминая валенками снег.
С трудом приоткрыв заиндевевшие веки. Гуль покосился на командира саперов и промолчал. Он уже не заавался вопросом, для какой цели к ним прислали столько саперов. Сейчас его волновало одно: дождаться конца этих идиотских испытаний и незамерзшим, живым завалиться в радостное человеческие тепло — какое угодно, лишь бы был плюс. Плюс, и не минус тридцать!..
Он не понимал, чего они ждут? Взрыв отгремел давным-давно. Это он чувствовал без всяких приборов. Успокоилась под ногами земля, а из эпицентра успели вернуться броневики с широколобыми экспертами и минерами.
Тем не менее войска продолжали стоять в полной боевой готовности, гигантским кольцом оцепив место взрыва. Бесшумно вращали эллипсоидными антеннами машины радиопоиска, и, проклиная все на свете, перетаптывались на снегу несчастные наблюдатели, которые знать не знали, что, собственно, надлежало им увидеть.
К северу, за стекольчатыми торосами, тянулись перед ним шеренгой рычащие танки, самоходные гаубицы, где-то за дымкой едва проглядывали фундаменты зенитно-ракетных комплексов. Гуль и теперь слышал приглушенное стрекотание кружащих в небе «безпилотных аппаратов-разведчиков. Воздух вибрировал от моторного гула, справа и слева дымили выхлопами грузовики и вездеходы, аэросани крупного тоннажа. Изрытый гусеницами снег был темен от копоти и пролитой соляры…
Черт побери! Если бы не холод!..
Гуль мысленно издал протяжный стон и попросил солнце подняться чуть выше над горизонтом, чтобы не дать окоченеть последним проблескам сознания в его ледяной голове. Мороз с успехом истребил все его догадки, включая и предположение о войне. На ум приходили примеры из давней битвы отцов. Как они выдержали такое? Четыре года в мерзлых окопах, под прикрытием бревенчатых блиндажей… Как можно было воевать в таких условиях, когда проблематичной становилась даже возможность выжить? Или народ был другой?..