Черт с ней, котлетой, пойдем, прошвырнемся, запуская в открытую форточку огромный, почти нетронутый кошками бифштекс, внезапно рассердился Карлос. И когда эти лодыри научатся мыть посуду!
Боюсь, провожая глазами будущую собачью еду, захныкала я.
Со мной тебе опасаться нечего, продолжал наигранно сердиться Карл Жанович. Одевайся, и полный вперед!
Почему бы и нет, стараясь не думать о загадочном черном «мерседесе», невесело усмехнулась я. Чему быть, того не миновать!
Только бы не вспоминать о женском смехе там, на другом конце провода, соединяющего меня с легкомысленным супругом!
На улице, несмотря на снег, было темно. Я пристально всмотрелась в эту устрашающую темень и облегченно вздохнула: знакомой иномарки на положенном месте не было.
Зайдем в ресторан, осторожно беря меня под руку, вдруг предложил Жемчужный.
Отличная мысль, неожиданно для самой себя согласилась я. Зайдем.
Трактир был рядом, через дорогу. Доверив гардеробщику норковую шубку, я неспешно поднялась на второй этаж. В огромном зеркальном зале царил интимный полумрак, который лениво освещали матовые ночнички и оголенные женские плечи. Окинув придирчивым взглядом мой строгий черный костюм, домовой удовлетворенно улыбнулся.
Ты самая красивая, льстиво прошептал он и, удовлетворенно хрюкнув, плюхнулся за крайний столик.
Молодой услужливый официант в мгновение ока вырос из-под земли, то есть, из-под паркетного пола, и, разламывая надвое тонкий стан, кокетливо протянул меню.
Заиграла музыка. В одну секунду немногочисленные пары повыскакивали на середину зала и, прилюдно томно обнимаясь, принялись ритмично перебирать ногами.
Полутьма по-отечески скрывала нас от любопытных посторонних взоров. Принесли салаты и бутылку вина. Я выпила, обозрела влюбленные парочки, и горькие слезы сами собой полились из моих накрашенных глаз.
Писаная красавица Алиса Смирнова снова одна. У детей своя жизнь, а Сергей в очередном загуле. Не родись красивой, а родись счастливой.
Смотри, не напейся, вырвал у меня из рук фужер до тошноты правильный Карлос.
Можно пригласить вашу даму? мягко произнес кто-то за моей спиной.
Я стремительно обернулась на неизвестный приятный голос и с удовлетворением подметила высокую, статную личность в ладно сшитом, наверное, очень дорогом костюме.
Пожалуйста, торжествующе улыбнулся домовой и с нежностью вытер салфеткой мои заплаканные глаза.
Это отец? положив невесомые руки на мою талию, с придыханием поинтересовался новоиспеченный кавалер.
Нет, дядя, неприлично шмыгнув носом, я с пристрастием посмотрела на незнакомца.
Несомненно, он был красив: большие темные глаза, тонкий аристократический нос, властные губы и неприметная ранняя седина на висках.
Мое имя Михаил Орлов, с интересом вглядываясь в блуждающие зрачки излишне любопытной партнерши, улыбнулся мужчина. А ваше?
Пришлось представиться.
Я живу в Англии, вновь подал голос господин Орлов. А вы?
Аборигенка, силясь ускользнуть от его испытывающего взора, неловко пробормотала я.
В таком случае смею надеяться, что у меня появится высокооплачиваемый гид! высказал дерзкое предположение самонадеянный, как и все его земляки, британец.
Нет, это уж слишком!
Ваша покорная слуга воспитана в старых домостроевских традициях и на взаимоотношения противоположных полов придерживается пуританских взглядов, напыщенно изрекла я и попыталась выскользнуть из цепких рук англичанина.
Простите если чем обидел вас, сударыня, не отпуская мою физическую оболочку, склонил в изящном поклоне благородную седину Михаил.
Простите если чем обидел вас, сударыня, не отпуская мою физическую оболочку, склонил в изящном поклоне благородную седину Михаил.
Почему я вырываюсь из рук интересного, обходительного мужчины? Что мешает мне назло изменнику Сергею наконец-то завести настоящего любовника? Сей красавчик, как и я, сотворен из живой плоти, он не унесет меня в другое столетие, не разлучит с детьми и внуками. Это не элементал, не демон, не ангел, а потому необременительная связь с ним не станет таким тяжким грехом, как прелюбодеяние с выходцем из темного или светлого мира. Пожалуй, стоит согласиться на его предложение!
Прощаю, замечая в дальнем углу огорченные глаза Карлоса, великодушно сообщила я. Расскажите, пожалуйста, о себе.
Михаил оказался врачом, сорокапятилетним профессором, и имел пару дюжин научных трудов по кардиологии. Полгода назад он похоронил жену, обожаемую Элис, и единственную малолетнюю дочку. Жизнь кончилась. В наш мегаполис приехал к другу, с коим его связывают детство и маленький кусочек юности, которые Орлов провел в небольшом городке великого и могучего Советском Союза. Независимые родители Майкла грезили о свободе, а потому с колоссальным трудом сбежали в Британию, чтобы там умереть от тоски по суровой родине.
А теперь ваша очередь, широко улыбаясь, заявил заморский профессор. Почему вы плакали, Алиса?
В нескольких несложных предложениях я неохотно живописала свою несладкую жизнь: тусклое, однообразное существование, чрезмерно самостоятельные дети и внуки, вечно руководящий муж. О работе в милиции повествовать не стала, да и о двух невостребованных книгах тоже. Узнав, что я когда-то окончила медицинское училище, новый знакомый пришел в восторг.