– Мы не имеем права кого-то сюда вселять, пока не истечет этот срок, – решительно заявила Елена. – Убраться необходимо, но и только.
– У него вещей немного, всего один чемодан, – взглянул в свой блокнот следователь. – Мы его прихватим, конечно. Также заберем на экспертизу кое-какой текстиль из номера.
– Вернете? – поинтересовалась Елена.
– Обязательно. Только на химчистку не рассчитывайте. Меня вообще удивляет, что нам иногда выдвигают такие условия! – Он уязвленно пожал плечами. – Как будто у нас по совместительству можно вещички постирать!
– У меня этого и в мыслях не было, – заверила женщина обидчивого представителя закона и устремилась вслед за носилками, которые уже вынесли в коридор. Пока ожидали грузовой лифт, задержавшийся где-то внизу, подошли и остановились рядом постояльцы, которых она хорошо запомнила, потому что три дня назад помогала им оформить автобусную экскурсию по Золотому кольцу. Это была чета престарелых немцев. Мужу казалось на вид лет восемьдесят с лишним, жена, будучи заметно моложе, водила его под руку. Муж, как Елена успела выяснить в процессе общения, прилично говорил по-русски и, когда она сделала ему комплимент на этот счет, заулыбался и сообщил, что после войны четыре года провел в лагере для военнопленных в Армении, где строил цементный завод.
– Кто-то умер? – спросил старик, осмотрев носилки.
– Да, – неохотно ответила Елена. – Такая неприятность.
– А мы с женой слышали какой-то шум за стеной. Это не наш сосед?
Двери подошедшего лифта бесшумно открылись, мужчины с носилками вошли в него и, не дожидаясь Елены, нажали кнопку. Да она и не собиралась ехать вниз, сопровождая труп, рассудив про себя, что вынесут его все равно к тому выходу, где остановилась приехавшая за ним машина. Немцы также остались на этаже, с любопытством глядя на «фрау администратор», как они ее называли.
– Ваши номера правда граничат, – согласилась Елена. – А когда вы слышали шум?
– В десять часов. – Старик высвободил руку, продетую под локоть спутницы, и сдвинул вверх рукав пиджака, обнажив жилистое запястье, покрытое вздувшимися синими венами, и массивный золотой браслет на нем. – Да, в десять. Я еще тогда взглянул на часы и подумал, что у нас появился сосед. До этого там ничего не было слышно.
– А что за шум? – все больше заинтересовывалась Елена. Она припомнила, что в десять сама была неподалеку от номера 617 и не слышала ровным счетом ничего! Правда, ей пришлось все время говорить по телефону…
– У нас была открыта дверь на балкон. Поэтому я услышал, как у соседа за перегородкой что-то происходит. Как будто дергали или чинили заевшую ручку на балконной двери или на окне. Потом что-то лязгнуло, хлопнуло, и сразу же в комнате упало что-то тяжелое – мебель опрокинули или чемодан.
– Окно… – пробормотала Елена. – Да, окно в спальне было открыто. Послушайте, вам нужно пообщаться со следователем. Понимаете? Там сейчас находится следователь. Вашего соседа, туриста из Бельгии, убили.
Немец быстро заговорил, обращаясь к жене, не понимавшей по-русски ни слова, а только с благожелательной улыбкой кивавшей в такт их беседе. Та встревожилась, а он снова повернулся к Елене:
– Многоуважаемая фрау, мы уезжаем. Нас внизу ждет такси, наши вещи уже там. Мы опоздаем на самолет.
– Что ж, я все равно передам следователю ваши слова, – развела руками Елена. – Думаю, он мне поверит.
– Конечно, ведь вы лицо, имеющее власть, – убежденно ответил немец. – И позвольте пожелать вам всего лучшего на прощание. Я уже больше никогда не приеду в Россию, я знаю это.
Его жена, переставшая улыбаться с того момента, как испугалась, что их задержат, тянула мужа к вновь открывшимся дверям лифта. Пара вошла туда, немец одарил Елену белозубой фарфоровой улыбкой, и они уехали. Женщина вернулась в номер.
Там тем временем разгорался скандал. Александра с перекошенным лицом громко говорила по телефону, то оправдываясь, то начиная ругаться, то протягивая трубку следователю, который каждый раз делал отрицательное движение рукой. На его щеках и даже на шее, видневшейся из-под расстегнутого ворота рубашки, горел уже целый выводок красных пятен. Казалось, он внезапно заболел какой-то детской болезнью, вроде краснухи или скарлатины. Начальник охраны топтался в спальне, давая ненужные советы членам следственной группы, упаковывавшим испачканные кровью вещи. Портье исчез, как всегда, бесшумно и бесследно. Елена дала бы руку на отсечение, что он уже обосновался в своем любимом кафе на третьем этаже и вовсю сплетничает о свежем происшествии.
– А вы им это объясните сами! – зло шипела Александра в трубку. – Они не желают отдавать мне панно! Я ни за что тогда не отвечаю, ни за что! Может, они засунут его в сырой подвал, и когда отдадут, оно уже будет заражено грибком! Не знаю на сколько! Не знаю! – Она снова протянула трубку следователю: – Да послушайте, что вам говорят! Это не последний человек, известный деятель культуры, между прочим! Вам не зазорно бы пойти ему навстречу!
Тот внезапно сдался и, взяв трубку, сквозь зубы представился. После он в течение двух минут молча слушал чей-то голос, такой громкий, что Елена, стоя в нескольких шагах, иногда различала отдельные слова. Выражение лица у парня было кислое, и когда он наконец заговорил, его голос звучал сдавленно:
– Я все, что смогу, сделаю… Понятно, раз посылку даже не вскрывали, можно и… Только я не могу решить это сам.
– Почему не можете? – прошипела ему в затылок Александра.
– Максимум, на что я могу пойти, это оставить панно в номере. – Парень снова принялся растирать щеку свободной рукой. – Он оплачен вперед на три дня, да и перевозить ящик затруднительно. Номер мы опечатаем. Когда я решу вопрос с начальством, передадим вам вашу посылку.