В общем, мадам Николь была, что и говорить, женщиной незаурядной. Но, когда они с мужем оказались на желанной вершине, выяснилось, что ей там совсем не нравится. В отличие от президента, который не мог понять, что так не устраивает Николь в их новой жизни на вершине власти и славы…
«Ах, Клер, радость моя! Я читаю в твоей душе, словно в раскрытой книге», – с грустью и умилением подумал Иноземцев. Она появилась несколько лет назад, когда финансовые дела его антикварного салона «Третий Рим» представлялись уже окончательно и безнадежно запутанными. Произошло это в силу того, что Иноземцеву было совсем не до них. Он даже подумывал о том, не продать ли «Третий Рим», в полной убежденности, что «четвертому не быти». Хотя он нанимал Клер простой продавщицей, уже через несколько месяцев она прибрала все дела «Третьего Рима» в свои красивые, холеные, но чрезвычайно цепкие ручки.
Клер была потомственной парижской продавщицей, поэтому относилась к счетам, чекам и прочим деловым бумагам с бесконечной серьезностью и уважением. Легкомысленное отношение к ним она решительно осуждала и попросту не понимала. И даже если бы Иноземцев раскрыл ей страшную тайну, что салон для него лишь игрушка, ширма, за которой он занимается своими основными делами, она все равно не поняла бы, как можно вести дела с такой небрежностью.
В общем, очень скоро Клер стала главным человеком в «Третьем Риме», чему Иноземцев был несказанно рад. При этом его авторитет остался в ее глазах абсолютен и непоколебим. Не только потому, что она ясно понимала, что без него, Юрия Алексеевича Иноземцева, потомка старинного русского дворянского рода, его связей по всему миру салон «Третий Рим», специализирующийся на русской старине, не способен существовать, но и потому, что он был мужчиной, которому она отдает должное и которому не считает зазорным повиноваться, несмотря на все его недостатки и слабости. В ее иерархии Иноземцев пребывал где-то совсем рядом с самим президентом, что его порядком забавляло.
Клер еще очень молода, одевается как истинная парижанка, у нее ладная фигурка с замечательной попкой, живое, выразительное лицо, темные глаза, а волосы всегда такие, будто она только что из парикмахерской, причем никаких усилий на сей счет она не делает. И, разумеется, свершилось неминуемое – после какой-то очень удачной сделки, которой она весьма гордилась, Иноземцев пригласил ее в ресторан, а потом они провели вместе ночь. Все произошло необыкновенно мило. К ночи любви она отнеслась с той же энергией и увлеченностью, с какой занималась финансами. Ее желание доставить радость и удовольствие было замечательно искренним. И главное – утром она не обнаружила никакого стремления что-то изменить в их отношениях. Никаких поползновений. Что не могло не порадовать Иноземцева. Они даже остались на «вы», и он находил в этом некую пикантность. Время от времени они устраивали себе подобные маленькие развлечения.
С неподдельным сожалением Клер отказалась от «мероприятия» лишь однажды. Но причина была действительно уважительная – большой ужин в семье ее жениха Паскаля. Связь с Иноземцевым, как выяснилось сразу, к этому не имела, в ее понимании жизни, ровно никакого отношения. Этот самый Паскаль был потомственным официантом, мечтавшим устроиться в какой-нибудь по-настоящему шикарный ресторан. Свадьба с Клер должна была последовать сразу за осуществлением этой мечты, сулившей финансовую стабильность семье.
Когда Иноземцев случайно узнал об этом, у него с Клер состоялся лирически-деловой разговор. Он сказал ей, что может устроить Паскаля в одно из серьезных заведений, где у него есть хорошие знакомые, к тому же кое-чем ему обязанные. Но он решительно не хочет расставаться с ней самой. Для него будет большим ударом, если она после свадьбы решит уйти из «Третьего Рима». На глазах у Клер тогда появились слезы, чего Иноземцев совсем не ожидал. Она сказала, что по собственной воле не уйдет из салона никогда, потому что работа здесь делает ее жизнь совсем иной… И даже когда она будет беременна и занята потом с маленьким ребенком, она сама найдет себе замену на это время. Более того, она уже знает, кого сможет рекомендовать на свое место. Но только на время! Потому что потом она обязательно вернется.
Иноземцев слушал Клер и поражался такому органическому соединению практичности и страстности в одной душе. Не зря эта душа была совершенно французской.
Когда он уладил вопрос с трудоустройством Паскаля, Клер сообщила, что на семейном совете они решили отложить свадьбу до покупки приличной квартиры. И в ближайшее время она продолжит свои труды во имя процветания «Третьего Рима». Ему оставалось только благодарно поцеловать ее в чистый лобик, за которым зрели столь замечательные мысли.
– Я иду к себе, Клер, – объявил Иноземцев. Обсуждать будущее всяких неблагодарных голодранцев в прекрасной Франции ему уже наскучило – не до них.
– Хорошо, патрон.
– Да, к нам сегодня вечером должен заехать мсье Ледников. Это мой московский друг…
– Я помню мсье Ледникова – вы нас знакомили в прошлом году, когда он был в Париже. Его зовут Валентин. Он мне понравился.
– Ну еще бы! – засмеялся Иноземцев. – Давненько мне не приходилось встречать женщину, которой бы не понравился Валька. Женщины что-то в нем находят… Никак не могу понять, что именно? А то бы воспользовался его методом.
– У вас не получится, патрон, – безапелляционно заявила Клер.
– Ого! Это еще почему? – притворно насупился Иноземцев.
– Просто женщины чувствуют в мсье Ледникове человека, который готов их понять. И может понять. Это очень важно для женщины.