Да, да, Иван Иваныч, очень даже просто! торопливо продолжил он. Я лично знаю там одного по имени Махалингам2, который недавно на всю Индию прославился.
Это чем же? живо заинтересовался мэр.
Он, видите ли, несколько лет неподвижно просидел под баньяном это у индусов такое священное дерево, храня обет молчания по божественному повелению, а на днях ему это занятие, видать, надоело наконец. Заговорил он и первым делом возвестил своим собравшимся почитателям, что Бог Шива послал ему божественную силу шакти и велел в ознаменование и доказательство этого совершить подвиг поднять лингамом грузовик с кирпичами.
Чем? Лингамом? Это что же такое какая-нибудь хреновина мудреная? Священный домкрат?
Да нет, это общечеловеческая ценность, которая есть у каждого нормального мужика, кроме женщин, пояснил советник.
Мэр басисто заржал.
Вот как он у них называется! Надо запомнить. Ну и что йог? Поднял? Рассказывайте!
Рассказываю. Назначил йог день и час, толпа собралась огромная тысяч так тридцать-сорок, не меньше, все радостные, взволнованные в ожидании великого чуда. Приехал и грузовик, как было обещано, до отказа набитый кирпичами. Йог встал из-под баньяна да и пошел себе прямехонько к грузовику.
Советник выдержал томительную паузу, как подобает делать хорошему рассказчику в наиболее интересном месте и надеясь выиграть хоть еще немного времени для сбора членов делегации.
Ну, ну, говорите скорей, что дальше было, чем дело-то кончилось? взмолился мэр.
Увы, Иван Иваныч, ничем. Только было йог подошел к упомянутому транспортному средству и начал прикидывать, как бы половчее со своим лингамом к нему пристроиться, как подскочила полиция, схватила его за руки и арестовала за попытку нарушить общественную мораль и нравственность.
Тьфу, черт бы их побрал! расстроился мэр. Вот всегда так, на самом интересном месте Постойте-ка, Андрей Андреевич! Что-то уже больно история чудная. Может, вы немножко сочинили, а?
Ничего себе сочинил! изобразил возмущение советник. Да вы знаете ли, что толпа, о которой я говорил, от огорчения впала в такое буйство, что властям пришлось почти сразу господина Махалингама выпустить, правда, получив от него обещание воздерживаться впредь от таких шоу. Об этом вся местная пресса несколько дней только и писала. Могу газеты показать.
Не надо, я вам верю! Подумать только, какие интересные люди бывают! заулыбался мэр. Надо с этим как вы сказали?.. Махапенисом? обязательно познакомиться. Пусть учудит нам какое-нибудь чудо!
Не надо, я вам верю! Подумать только, какие интересные люди бывают! заулыбался мэр. Надо с этим как вы сказали?.. Махапенисом? обязательно познакомиться. Пусть учудит нам какое-нибудь чудо!
Попросим! скромно пообещал советник и, оглянувшись, добавил: Идут, наконец!
Сидор Семеныч, заведовавший в родном Борзове жилищно-коммунальным хозяйством, Владимир Владимирович, ответственный за масскультсектор, Петр Степаныч, главный бухгалтер городской администрации, и прочая борзовская знать, в разной степени похмелья и испуга в ожидании разноса от начальства, стала нетвердой походкой подтягиваться к мэру, источая удушливый запах перегара и одеколонов разных сортов, которыми она, видимо, надеялась перебить свирепый сивушный выхлоп. Не хватало только Афанасия Никитина, личного секретаря мэра и по удивительной иронии судьбы тезки знаменитого тверского купца Афанасия Никитина, побывавшего столетия назад в Индии и написавшего о своих приключениях книгу «Хождение за три моря». Андрей Андреевич читал ее в далекие студенческие годы, но забыл напрочь, кроме фразы « а жонки их чернявы да вертлявы зело».
Вы что, духами опохмелялись? поморщился мэр. Где Афанасий?
Один из молодых дипломатов кратко и толково доложил, что несмотря на все старания, просьбы, угрозы и даже пинок в зад, Афанасий, выпивший накануне интереса ради пальмовой самогонки местного разлива, чего нельзя было делать ни в коем случае, смог сделать несколько шагов от кровати к туалету, но затем «пошел в глухой отказ», окончательно и бесповоротно завалившись за кадку с фикусом.
Ну и лингам с ним! рявкнул мэр. Пусть там и валяется! По машинам!
Выполняя указание, борзовцы россыпью поползли к выходу, а Андрей Андреевич, немного приотстав, начал с досадой выговаривать автору доклада о несчастном Афанасии.
Сашка! Я ведь тебя специально вчера просил присматривать за Афанасием, чтобы он не чрезмерно злоупотреблял-то. Ведь ему сегодня до конца дня надо еще проект приветственной речи доделать
Да я ему об этом весь вечер талдычил, Андрей Андреевич, честное слово! А он только разозлился на меня и говорит: «Отстань, парень, я эту речь в любом состоянии сделаю, и ты мне не нянька. Небось, когда тверской Афанасий эту пальмовку глушил, ему никто не мешал. А мне попробовать нельзя?» Вот он и попробовал!
Много?
Да, думаю, стакана три всосал.
Уф!
Да и вообще, Андрей Андреевич! загорячился Саша. Скажите вы мне по совести разве я для того шесть лет в институте учился и уже два года в посольстве проработал, чтобы заезжими алкашами заниматься?
А я что? Думаешь, я какое-нибудь медвытрезвилище заканчивал? Ты-то только два года, а я уже двадцать лет пашу на ниве родной дипломатии и таких типов видел, по сравнению с которыми твой Афанасий просто херувим небесный. Молод ты еще жаловаться! Значит, слушай сюда я поехал с мэром в Агру, а ты, будь добр, приезжай в гостиницу во второй половине дня, чтобы Афанасий успел проспаться. Накорми его, приведи в порядок и помоги ему до нашего возвращения речь состряпать, да красивую, со всякими там «руси-хинди бхаи-бхаи», «слияние Волги и Ганга», «прекрасное здание российско-индийской дружбы» и прочей хреновиной. Ну, пока!