Марьяна недоверчиво хмыкнула.
– Ты что, ни в какие игры не играешь? – спросил он недоверчиво.
– Я блоггер, – сказала она с достоинством. – У меня три сотни френдов.
– Знаю! У меня мама тоже блогер. – Арсен с удовольствием нарушил красоту и целостность шоколадного пирожного и увидел отпечаток своих зубов в гуще коричневого крема.
Его мама никогда не смотрела сериалы по телевизору, и в детстве он потихоньку этим гордился. Зато его мама жила внутри сериала, он стал это понимать только в последние полгода-год. Она изо дня в день пересказывала отцу за утренним кофе или в воскресенье, за разогретым в микроволновке завтраком, – пересказывала чужие разговоры, комментировала события и реплики, и на ее одухотворенном молодом лице ясно горели глаза. Она следила за жизнью не менее сотни людей, некоторые из них были ее близкими друзьями, некоторых она ненавидела по-настоящему: «После этого его поста, в субботу… Господи, ну вот же дрянь, совершенная дрянь, подлец, и гордится этим! Я его забанила, не понимаю, как они могут ходить к нему и комментировать, это все равно что купаться в навозной куче…»
Марьяна подхватывала ложечкой клубнику из вазы, слизывала белый молочный слой и любовалась ягодкой, держа ее за зеленый венчик.
– Ты чего ее разглядываешь?
– Я представляю, будто лето, – объяснила Марьяна. – Очень люблю июнь. В июне вот такая клубника, – она повернула ягодку, будто елочную игрушку. Потом отщипнула зеленый венчик и бросила клубничину в рот.
– А на фига тебе блог, Марьяна? – спросил Арсен. – Вести дневник напоказ – это как-то…
– Ерунда! – Марьяна слегка обиделась. – Это обывательское суждение человека, далекого от вопроса. Блоги бывают разные, для разных целей. Кто-то в самом деле ведет дневник напоказ. Полно таких дураков. Им внимания хочется. Или скандала. А я на журфак собираюсь, для меня блог – испытательная площадка, чтобы ты знал. Я пробую некоторые концепты.
– Получается?
– А то! Каждый день прибывают френды, и это без специальной раскрутки… Знаешь, что я заметила? Пишешь обыкновенный, средний, незаметный пост – комментариев мало, а френды прибывают. Напишешь что-то острое, скандальное – комментариев много, а френды отваливаться начинают. То ли обижаются, то ли завидуют…
Арсен заметил в ее глазах особые искорки – так выглядит человек, которому интересна тема разговора. Вот и мама, когда говорит о своем журнале, будто светится изнутри.
– Зайди как-нибудь, ладно? – Марьяна выловила из вазочки последнюю клубничину. – У меня во френдах наши из класса: Лада, Света, потом вот Игнат из параллельного…
– Заманчиво. – Он вытер губы, оставив на белой салфетке шоколадные отметины. – Ты на второй урок идешь?
– Иду. – Она казалась разочарованной, что разговор так быстро закончился. – А ты?
– У меня дела. – Он поднялся. – Извини.
* * *
Никто не должен был знать, что Министр заработал стартовый капитал разведением щенков. Арсен всегда тщательно разделял две свои ипостаси. И, разумеется, никогда и нигде не оставлял реальных данных. Его знали как Доктора Ветти, пятидесятилетнего врача из Самары. Клиенты почему-то доверяли врачу, хотя для воспитания виртуальных псов не требовалось медицинского образования.
«Родословная – пятьдесят три поколения. В роду сотни чемпионских титулов, есть одна Мисс Мира по собачьей версии – прапрабабка. Он умнее обычной собаки. Непременное условие – вы должны заниматься с ним каждый день. Если у вас работа или еще что-то отвлекает – лучше не берите этого пса. Возьмите что-то попроще. Этот затоскует, если вы не будете с ним разговаривать хоть один день… Потом у него наступит депрессия, и он погибнет».
«Он будет узнавать меня? Или я могу попросить, например, жену войти под моим ником и погладить его?»
Арсен улыбнулся в монитор. Пальцы его бегали так же быстро, и текст в окошке появлялся в темпе обычной человеческой речи:
«Вы знаете, в этом есть что-то мистическое. Если ваша жена или кто-то из родственников зайдет под вашим ником – пес обрадуется. Но если вы будете с ним заниматься, если он станет по-настоящему вашей собакой – он станет узнавать вас… не по нику. Не по ай-пи адресу. Этому нет технического объяснения. Просто он привыкнет к вам и будет вас чувствовать. Это проверено».
Собеседник задумался. Арсен не видел его – по экрану носился белый щенок с черными ушами, таскал в зубах живописно-рваный ботинок. В окошке чата – в углу экрана – мигал курсор.
«Доктор, у вас есть пять минут?»
«Разумеется. Сколько угодно».
На самом деле времени, как всегда, катастрофически не хватало. Но Арсен знал по опыту, что выслушивать клиентов необходимо.
«Я двадцать лет женат. У меня двое сыновей, студенты. И я не уверен, что хоть один из них узнает меня, если я войду под чужим ником… вы понимаете, о чем я?»
«Понимаю».
«В самом деле?»
– Мне кажется, что понимаю, – поправился Арсен.
«Доктор, я двадцать лет живу с чужой мне женщиной. У нас прекрасная семья… Была собака, давно. Пес умер от чумки. Мы так переживали, что больше не стали заводить животное».
«Понимаю, – написал Арсен совершенно искренне. – Виртуальные собаки не болеют. Их не может сбить машина. Они живут, пока продолжается ваш интерес к собаке, ваша любовь».
Новая реплика долго не появлялась.
«Кто говорит, что счастье нельзя купить, тот никогда не покупал щенка», – написал Арсен осторожно.
Последовала новая пауза. В глубине квартиры зазвонил телефон. Арсен не шевельнулся.
«Я покупаю эту собаку, – наконец написал клиент. – Можно оплатить «Визой»?»