Черные обсидиановые глаза страшилища вспыхнули жутковатым блеском.
– Да вы не волнуйтесь, он добрый. И страшно любит, когда его чешут за ухом. Попробуйте!
– Нет, спасибо. В другой раз. – Лис был настроен куда миролюбивее, чем в момент встречи. Его слова прозвучали стопроцентным обещанием непременно в следующий раз почесать за ухом этого «недоросля».
– Как хотите.
– Да, вернемся к нашему агенту, – пресек я затянувшуюся трогательную встречу.
– Да вот же он! – Святой отец нежно погладил гоблина по костистой макушке.
– Кто – он?
– Он. Агент.
– Чей агент? Мы недоуменно уставились друг на друга.
– Давайте внесем ясность, – после продолжительной паузы заговорил Лис. – То есть вот это… То есть, простите, вот этот достойный гоблин… является нашим… То есть вашим… То есть агентом Института? – Со связной речью у него явно не ладилось.
– Ну да, – монаха заметно раздражало наше непонимание, – я нашел его в пещере, совсем маленьким. Вырастил, выкормил. Теперь он агент незаменимый – с любой тварью беседует и от лишних глаз бережет. – При этих словах гоблин, с позволения сказать, улыбнулся, обнажая ряд кинжалообразных зубов.
– Убедительно, – произнес я. – Ладно, с агентом разобрались. Что там англичане?
Монстр разнообразно загугукал, совершая при этом непристойные телодвижения. Святой отец вдумчиво наблюдал за этой ужасной пантомимой:
– Англичан двое. Один – молодой гигант, другой – почти старик. Приехали недавно, содержатся в старой башне. Кроме них, в башне стражники – больше четырех, но меньше восьми.
– Откуда такая точность в подсчетах? – поинтересовался я.
– Крысы не умеют загибать пальцы.
– А как он узнал, что это англичане? – спросил Лис.
Гоблин насупился и протяжно гукнул.
– Они пахнут, как англичане, – перевел отшельник.
– Ну что, Лис? – обратился я к своему напарнику. – Пока что это единственная имеющаяся у нас зацепка. Будем разрабатывать эту версию, авось что‑то и выйдет… А далеко этот Ройхенбах?
– Да нет. Полдня лесом, а там по дороге… В общем, к закату поспеете. Да вы не волнуйтесь – лошади и снаряжение готовы, сейчас потрапезничаем – и в путь. Гул вас проводит до дороги.
И мы таки отведали приготовленных специально толя нас деликатесов. Наш гостеприимный хозяин все время порывался сообщить нам пикантные подробности местной кухни:
– Вначале разрежьте зайца вдоль грудины, а если он забит недавно – день‑два тому назад, – не мойте его, а сразу положите жариться на открытом огне хорошо разожженных углей или на вертеле.
– Хорошо‑хорошо, – пытался пресечь я словоизлияния нашего постника.
– Нет уж, раз уж на то пошло, пусть продолжает, – устало возразил Лис, заливая рассказ монаха жутким пойлом, один запах которого был способен свести в могилу районное общество трезвости.
Однако всему хорошему на свете приходит конец, и наш обильный завтрак, грозящий перейти в ранний обед, благополучно завершился. Вернувшийся откуда‑то Гул одним изящным движением лапы смел остатки пиршества в свою ямообразную пасть и довольно заурчала.
– Ну что ж, в дорогу, друзья мои! – воскликнул расчувствовавшийся отшельник, молитвенно складывая руки.
Судя по тому, как он растрогался прощанием с нами, он таки успел хорошо приложиться к источнику живительной влаги, столь обильно потребляемой Лисом.
– По коням! – сам себе скомандовал Лис; и наши Буцефалы резвой рысью припустились вслед за гоблином.