Я всегда верил в твой талант, Серега перестал ходить по комнате и сотрясать стеклины полок. Помнишь, твой рассказ в университетской газете тиснули, и вся группа носилась с ним, как стая растревоженных обезьян А сейчас ты похлеще насочинял Ничего, не стесняйся, дуй дальше, проверяй на мне сцены своего романа! Я и сам догадывался, что ты над чем-то грандиозным работаешь А недавно встретил девицу из вашего института, курносенькая такая, ты за ней еще малость ухлестывал, так она сказала, что ни для кого не тайна, что ты в сторожа пошел, чтобы толстенный роман выдать Она, кстати, развестись успела
Оптимист неисправимый! Надеюсь, всплакнешь, когда меня разъяренные граждане тазами забьют Ну, бывай Не буду мешать
4
Прошло десять дней. По расписанию вору надо было сделать заход в Ивановскую баню, но вместо этого он бесцельно метался по улицам. Шел быстрым шагом, глядя прямо перед собой и никого не замечая. Он теперь часто ходил так. Его раздражали наплывающие лица людей.
У каменной арки свернул во двор, остановился у гаража и стал смотреть, задрав голову, на перекрестье проводов, за которыми парила шиферная крыша с высокой кирпичной трубой. Бывало раньше, еще студентом, он мог до бесконечности шляться по городу и, наткнувшись на фонарь в сплетении веток, похожий на погружающегося водолаза, или заметив ржавый остаток водосточной трубы, украшенный затейливым узором, торчать перед ними, пока не закоченеют руки и не замерзнут ноги
А теперь за минуту все надоело, и непонятно, для чего здесь эта нелепая труба с вонючим дымом и ее обвалившиеся кирпичи.
Выйдя на улицу, прорезав толпу, вор на развилке замялся, как бы не зная, в какую сторону податься, тут чьи-то руки легли ему на плечи. Он замер, боясь шелохнуться, и медленно оглянулся.
Ленчик! Сколько лет, сколько зим! А я слыхал, ты обратно в Тамбов умотала!
Да сына отвезла Толика. На время, конечно. Вот найду квартиру Она поправила съехавшую на лоб шапку. Ах, какой ты стал важный, серьезный, одет с иголочки. Чем хоть занимаешься?
Ворую помаленьку
Значит, увлекся плагиатом?.. Хорошее дело Вон Шекспира возьми или Стендаля
Развелась, говорят, со своим-то?
Еще в прошлом году. Надоел хуже горькой редьки
Ясно А чего мы с тобой торчим посреди улицы?.. Может, зайдем куда?
Сто лет в кафе не была. Пломбир с вишневым вареньем, коктейль «Айсберг» Помнишь?..
Я, Ленчик, ничего не забыл
Хотя в кафе неудобно. На мне такое замурзанное платье, а рядом с таким джентльменом, как ты, буду выглядеть как мокрая курица
Тогда, может, ко мне? Шикарная отдельная квартира Бабка-то моя преставилась, как раз когда я из института ушел А так бы квартиры не дождался, вон ты сколько лет на очереди а толку Посидим, музыку послушаем, у меня центр высшего класса, пласты мощные
Знаешь, сегодня не могу. Совсем забыла. Через полчаса мне надо быть в бухгалтерии. Что-то с пособием задержка
Проводить?
Если тебе она не докончила, взяла его под руку, и они молча завернули за угол.
В конце улицы мелькнул трамвай, но до него было еще два квартала.
Там, за линией, рядом со старой каланчой, институт.
Дальше не надо, они остановились у булочной, напротив института. Наши могут заметить, разговоры пойдут Счастливо
Он махнул рукой, сдернув перчатку, и стоял до тех пор, пока она не скрылась за стеклянными дверями, так ни разу и не обернувшись
5
Дома вор достал из холодильника бутылку пива, но тут же сунул ее обратно и уставился в окно.
Потемнело. Снег нехотя, вяло сыпал с неба на грязные тротуары, проходя сквозь черные кроны тополей, как через сито.
Вор оглянулся. Ему вдруг почудилось, что вот сейчас непременно высунется бабка, которую он терпеть не мог за скупость и постоянное нытье, и, тряся взъерошенной сединой, начнет вопрошать, как он посмел выкинуть плюшевый диван, хромую тумбочку и ее любимый круглый стол.
Включил свет. За окном перестал мелькать снег, и только огни трамваев да машин проплывали неясными пятнами.
Прижавшись лбом к холодной стеклине, он думал, что мать его все больше становится похожей на бабку, и хотя постоянно красит волосы и делает модные прически, взъерошенность так и прет из нее, а за копейку придушит кого угодно Несладко с ней астроному, ой, несладко
В комнате вор включил розовый торшер возле тахты, верхнюю матовую люстру и яркую настольную лампу. Достал из-за шкафа портативную машинку, которую купил еще с первой премии в институте, сходил в ванную за тряпкой, обтер с футляра пыль.
Зарядив лист, долго сидел, откинувшись на стуле, а потом решительно начал молотить одним пальцем по клавишам:
«Серега, ты дурак. Не видишь дальше своего носа. Тянешь смирно лямку и делаешь вид, что счастлив. Дурак! Скотина! Олух! Все вы дураки, все до одного!!!!!!»
На душе полегчало. Выдернув бумагу, безжалостно скомкал ее, захлопнул футляр и отнес машинку на место, до будущих времен.
Разложил на столе пачку облигаций с переписанными на картонку номерами, толстую тетрадь, сберкнижку. Поставил с правой стороны карманный калькулятор и стал смотреть, как выскакивают на табло шустрые зеленоватые цифры, собираясь в длинные приятные ряды. Это занятие всегда успокаивало