Марафонская битва произошла 13 сентября, якобы в 490 году до н. э. [27], с. 182. Куликовское сражение произошло тоже в сентябре, в 1380 году: «И как наставшу шестому часу месяца сентября в 14 день» [58], с. 286, 312. Комментаторы отмечают, что такое указание летописца не отвечает действительности. Сегодня, следуя Н. М. Карамзину, называют 8 сентября 1380 года [39], т. 5, гл. 1, столбец 38; [89], «Куликовская битва». Но для нас важно здесь то, что источники единогласно называют СЕНТЯБРЬ как время Куликовской, так и Марафонской битвы.
По Геродоту, битва персов с афинянами произошла у небольшого поселения МАРАФОН, на Марафонском поле. Не исключено, что «древне»-греческое название МАРАФОН получилось легким искажением сочетания МОРЕ-ДОН, то есть РЕКА ДОН. Вероятно, река, у которой находилось поселение, считалась достаточно крупной и некоторые могли именовать ее даже морем. Москва-река, именовавшаяся в русских летописях также Доном, конечно, далека от моря и не считается по русским меркам уж очень большой рекой. Волга, например, куда больше. Тем не менее, в окрестностях города Москвы Москва-река является самой крупной водной артерией и она значительнее впадающих в нее рек Яузы и Неглинки, на берегах которых, собственно, и развернулось Куликовское сражение, см. «Новая хронология Руси», гл. 6. Итак, наша мысль проста: на страницах Геродота река Москва была названа МАРА-ФОНОМ, то есть именем МОРЕ-ДОН. Буква Фита читалась как Ф и как Т, а Т и Д легко переходили друг в друга. Следовательно, ФОН могло получиться искажением слова ДОН.
Потом, когда в эпоху Реформации скалигеровские историки и географы переписывали историю и географию Великой Империи, они, ошибочно отнеся большинство описаний Геродота на территорию современной Греции, были вынуждены указать здесь те или иные старинные летописные названия, упомянутые Геродотом. В том числе и Марафон. Взяли карту Греции и, недолго думая, голословно объявили одну из местных деревушек «тем самым знаменитым Марафоном». Потом сами поверили в свой обман. Их последователи, уже, конечно, забывшие суть дела, до сих пор так механически и повторяют. Возят сюда туристов. Те благоговейно разглядывают скудные остатки каких-то средневековых строений, объявленные в XVIIXVIII веках «очень античными».
5. Колебания афинян стоит ли вступать в сражение с персами? Первоначальные колебания Дмитрия Донского стоит ли воевать с ханом Мамаем?
Когда весть о движении войска Дария на Афины достигла афинян, среди них возникли разногласия стоит ли вступать в сражение с персами-мидянами. Геродот говорит так: «Между тем мнения афинских стратегов разделились: одни высказались против битвы с мидийским войском, так как афиняне были слишком малочисленны; другие же (в том числе Мильтиад), напротив, советовали принять бой» [16], с. 303.
Таким образом, «древне»-греческая версия четко говорит о КОЛЕБАНИЯХ И НЕУВЕРЕННОСТИ АФИНЯН ПЕРЕД МАРАФОНСКОЙ БИТВОЙ.
Перед нами хорошо знакомый нам сюжет из предыстории Куликовской битвы. Дмитрий Донской и некоторые его соратники тоже долго колебались стоит ли вступать в сражение с войсками хана Мамая. Обсуждался такой вариант заключить мир с Мамаем и согласиться на его условия. Орда была очень сильна, войска Мамая многочисленны и укомплектованы профессионалами. На стороне Дмитрия Донского было лишь народное ополчение.
«Житие Преподобного Сергия» сообщает следующее: «Один из гордых ханов татарских Мамай поднялся на Русь со всеми полчищами. Напрасно Великий Князь Дмитрий Иоаннович ПЫТАЛСЯ УМИЛОСТИВИТЬ ЕГО ДАРАМИ И ПОКОРНОСТЬЮ: Мамай и слышать не хотел о пощаде. КАК НИ ТЯЖЕЛО БЫЛО Великому Князю снова готовиться к войне, А ДЕЛАТЬ БЫЛО НЕЧЕГО» [28], с. 166.
Более того, УЖЕ НЕПОСРЕДСТВЕННО ПЕРЕД КУЛИКОВСКИМ СРАЖЕНИЕМ, Сергий Радонежский ТОЖЕ СНАЧАЛА ОТГОВАРИВАЕТ Дмитрия Донского от битвы, советуя кончить дело миром и изъявлением покорности Мамаю. В попытке ИЗБЕЖАТЬ СРАЖЕНИЯ Дмитрий и Сергий были едины.
«Готовясь выступить в поход, Великий Князь Дмитрий Иоаннович счел первым долгом посетить обитель Живоначальныя Троицы и принять НАПУТСТВЕННОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ от Преподобного игумена Сергия Великий Князь сказал святому игумену: Ты уже знаешь, отче, какое великое горе сокрушает меня ордынский князь Мамай двинул всю орду безбожных татар Помолись же, отче, чтобы Бог избавил нас от этой беды! Беседуя с Великим Князем, святой старец СОВЕТОВАЛ ЕМУ ПОЧТИТЬ ДАРАМИ И ЧЕСТЬЮ ЗЛОЧЕСТИВОГО МАМАЯ. Тебе, господине Княже, говорил он, следует заботиться и крепко стоять за своих подданных НО ПРЕЖДЕ, ГОСПОДИНЕ, ПОЙДИ К НИМ С ПРАВДОЙ И ПОКОРНОСТЬЮ, КАК СЛЕДУЕТ ПО ТВОЕМУ ПОЛОЖЕНИЮ ПОКОРЯТЬСЯ ОРДЫНСКОМУ ЦАРЮ» [28], с. 166167.
Скорее всего, именно эта первоначальная глубокая неуверенность князя Дмитрия Донского, а заодно и святого Сергия Радонежского, описана Геродотом как колебания «античных» афинян перед войной с мидийцами-персами. Правда, Геродот говорит, что сам Мильтиад, то есть Дмитрий, высказывался за сражение, убеждая сомневающихся. Однако здесь, вероятно, Геродот слегка упростил подлинную картину событий 1380 года. Дело в том, что через некоторое время Дмитрий Донской все-таки принял решение вступить в сражение и с этого момента радикально изменил свое поведение стал активно собирать войско и снаряжать его для битвы. Скорее всего, на страницах Геродота отразилось именно это смелое и окончательное решение Дмитрия-Мильтиада.