В вагон тут же хлынула толпа пассажиров. Они окружили бар-буфет, расхватывая бутылки с пивом. Многие бесцеремонно отталкивали партийцев,
которые тоже поспешили к буфету за пивом. Партийцы молча сторонились...
— Да всем хватит, всем! — пыталась осадить толпу мать панка.
Какой-то парень, наваливаясь плечом на впереди стоящих, лез к стойке явно без очереди, локтями пробивая себе путь. Турьяк остановил его:
— Ты куда прешь?
Грубо оттолкнув Турьяка, парень полез дальше. Турьяк схватил его за плечо своей ручищей.
— Для тебя что, очереди нет?
— Для меня — нет, — злобно рванулся парень. — Я инвалид войны!
— Покажи удостоверение, — сказал кто-то сбоку.
— Да что вы, блядь?! — тут же заорал-сорвался в истерику парень. — На бутылку пива не верите! — и изо всей силы рванул на себе рубашку,
крича: — Вот моя инвалидная книжка! Вот! — Под его разорванной рубахой обнажилась грудь, вся в хирургических шрамах, словно развороченная
взрывом гранаты или мины. — За бутылку пива стриптиз?! Ну, кому еще показать?! — парень уродливо брызгал слюной — он явно был психически
больной.
Стриж вдруг оказался рядом с этим парнем, тут же обнял его одной рукой, прижал к себе, сказал негромко: — Да верят тебе, верят. Я тоже
"афганец". В Герате живот осколком пропороло. А тебя где угораздило?
— А что они, суки, людям на слово не верят? — плаксиво сказал парень.
— Пойдем со мной, сядем, — сказал ему Стриж и негромко приказал Турьяку: — Принеси нам по пиву...
Крепко обнимая парня, Стриж повел его к какому-то столику, занятому партийцами. Те тут же освободили им два места, и Стриж видел, с каким
уважением они, да и остальные партийцы, смотрели, как он спокойно, по-отечески управился с этим инвалидом...
11.
Москва, 07.40 по московскому времени.
Проходя таможню в аэропорту "Шереметьево", Майкл ужасно мандражировал. Даже руки вспотели. Будь он на месте русских таможенников, он бы
такого иностранца задержал и проверил до швов в нижнем белье.
Но его никто не проверял, и уже в 08.20 по московскому времени он прикатил на своем "Мерседесе" из аэропорта к дому номер 196 на Ленинском
проспекте, мечтая лишь об одном: свалиться в постель и уснуть. Он поднялся лифтом на восьмой этаж, вставил ключ в замочную скважину двери своей
квартиры и с удивлением обнаружил, что дверь открыта. Он толкнул ее, вошел в квартиру и первое, что увидел, — Полину, которая, по своей обычной
манере, голяком сидела на подоконнике и, держа в руках ноты, разучивала какую-то очередную оперную арию.
— Ты? — изумился Майкл. — Как ты сюда попала?
— Ты оставил дверь открытой, — сказала она сухо. — Где ты был? Я жду тебя со вчерашнего вечера.
— Я оставил дверь открытой!? — Майкл попытался вспомнить, запирал ли он дверь квартиры перед поездкой в аэропорт. Но вчера была такая
горячка, что черт его знает...
— Да, — говорила меж тем Полина. — Я пришла в девять вечера, звоню — никто не отвечает, толкнула дверь, а она открыта! Ну, думаю, ты
выскочил на пару минут за хлебом или еще за чем.