Сказать, что он горевал, наверное, не сказать ничего. Подруга была беременна, и молодые люди собирались пожениться, а тут такое несчастье, и это было только началом бед графа Наймара. Тюрьма. Пытки. Обвинение в зверском убийстве. Разорение семьи. Смерть нескольких родственников, кто умер при странных обстоятельствах, а кого‑то проткнули на дуэли. А потом, когда граф дошел до последней стадии отчаяния, его выпустили. Неизвестный доброхот подкупил стражу, он смог сбежать и судьба занесла его на север, за добрую тысячу миль от родной Басконды.
Кажется, спасся, так радуйся. Но какая может быть радость в бесцельном блуждании по земле, когда ты не понимаешь, что с тобой произошло, и кому ты наступил на больную мозоль? Вот и Наймар. Вроде бы крепится, не скрывает историю своей жизни, надеется когда‑нибудь вернуться домой и шутками зарабатывает себе на хлеб. Но это только маска, которая прикрывает истерзанную душу измученного человека.
Или вот, еще один примечательный персонаж. Кряжистый косматый мужик с угрюмым и нелюдимым взглядом. Он сам про себя, ничего не говорит и всего имущества при нем рюкзак, острый длинный кинжал и моток веревки. Однако про него болтают получившие волю крестьяне и, благодаря их длинному языку, я узнал, что зовут этого с виду простецкого мужика Атли Вурага и он из Райно. Когда‑то был разбойником, а потом королевским егерем, неоднократно ходил на морейскую территорию и совершал диверсии против моих земляков. Но потом с ним что‑то произошло, и он убил своего командира. И вроде бы его должны были казнить, однако Вурага выкрикнул — «Слово и Дело», после чего предстал перед королем и получил свободу. Правда, при этом был изгнан.
В общем, такие вот люди, вольные рунгийцы. Разные. Про это уже говорил и, наверное, еще скажу. Потому что общая абстрактная воля не означает, что люди имеют схожие понятия о добре и зле, все благородны, честны и равны перед законом. Здесь, в северных пустошах, всегда прав тот, кто сильнее, или тот, за спиной кого сильная община, готовая за него отомстить. И уже сейчас люди в караване разделены. Крестьяне и работяги своей кучкой, а охотники, воины и трапперы отдельно. Ну, а что будет дальше, я понимаю без дополнительных разъяснений.
Старшина Серпак вернется домой, к жене и деткам, загонит свои повозки в сарай и будет до весны промышлять охотой, да рыболовством. Кому на роду написано трудиться, тот прибьется к какому‑то поселению, станет платить дань местному вожаку и попробует найти себе дело по душе. Одиночки разбегутся, кто в банду, кто в лес, кто в горные теснины, а иные пойдут дальше, к океану, и там примкнут к рыбакам или, что более вероятно, к пиратам с острова Пелег. А наша группа, когда мы доберемся до поселка Таскурбах, крупного селища в паре дней пути от места сегодняшней стоянки, прикупит еще припасов, повернет к горам и выйдет к развалинам замка Койран. Двести лет назад там находилось логово моего братишки Халли Фэшера, вот и мы в том краю осядем. Юссир с молодой женой и наемными работниками займется строительством временного жилья, а Вольгаст и я отыщем схрон Фэшера. Правда, сделать это будет нелегко. В своих видениях я был свидетелем того, как старший брат прятал дневники и книги в какой‑то пещере. А в какой именно? Как определить, если этих пещер в горах тысячи? Значит, придется повозиться.
У костра, тем временем, наступило затишье. Люди разошлись, и мои глаза стали наливаться свинцом. Спать… Спать… Спать…
Однако, лишь только я закрыл веки, как услышал голос Вольгаста, который подошел к нашим повозкам:
— Оттар, не спишь?
— Теперь уже нет, — понимая, что из‑за мелочевки оборотень меня тревожить не стал бы, я встряхнул головой и сел. — Что случилось?
— Волки заметили на дороге троих разбойников. В паре миль от нас. Держатся в стороне, нападать не станут. Наверняка, будут ждать одиночные возы или отставших выслеживают. Шакалье!
— И что с того?
— Как это что? — оборотень удивился и пояснил мне свою мысль. — Разбойники вне закона. У каждого оружие и где‑то у них имеется полевой лагерь. Это же добыча. Пусть мелочевка, но нам все сгодится.
— Ага. Теперь понятно. Есть разбойники и ты предлагаешь на них напасть?
— Да.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— А старшине обозному что скажем? Как объясним, что узнали про разбойников и посреди ночи ушли со стоянки, а потом вернулись с добычей?
— Про это я как‑то не подумал.
— А придется думать, Вольгаст. Нам пока наши умения выставлять напоказ не стоит. Об этом уже говорили.
— Ясно, — оборотень хмыкнул. — Просто давно уже драки не было, и никому кровь не пускал.
— Ничего. В горах бандитов и всякой швали хватает, так что работа будет. И мне, и тебе, и волчарам твоим.
Оборотень снова хмыкнул и промолчал, а я, понимая, что в ближайший час уже не засну, продолжил разговор:
— Вольгаст, у Халли тайники были?
— Конечно, — отозвался он.
— Много?
— Я пять знаю. Но их больше.
— В пещерах схроны оборудовали?
— В основном.
— И что он там прятал?
— Золотишко на черный день, камушки драгоценные, оружие. Он ведь когда в Рунгии находился, здесь морейская колония была с имперским наместником. Поэтому от всех таился.
— А с чего Халли жил и дружину свою кормил?
— Скрывать нечего, сначала с контрабанды. С Пелега и Судовии приходили суда с лахманским шелком и дорогими благовониями, а мы продавали магические зелья и оружие. Однако потом Халли от этого отошел. У него получилось открыть портал в иной мир, и мы там свою торговую факторию устроили. Но ходили туда лишь малыми группами и только свои, кто знал истинную сущность вожака. — Оборотень нахмурился и почесал переносицу: — Мне до сих пор интересно, что стало с теми парнями, кто после гибели Халли на той стороне остался.