Интервью с Ириной Евсой
Беседу вела Юлия Белохвостова[4]
Счастье как подарок
Ю.Б.: Ира, мы разговариваем с тобой на следующий день после вручения «Русской премии». Во-первых, я, конечно, хочу еще раз тебя поздравить мне кажется, это как раз тот случай, когда нет никаких сомнений в заслуженности и уместности награды. А во-вторых, хочу спросить это важно для тебя? Ты рада своей победе?
Интервью с Ириной Евсой
Беседу вела Юлия Белохвостова[4]
Счастье как подарок
Ю.Б.: Ира, мы разговариваем с тобой на следующий день после вручения «Русской премии». Во-первых, я, конечно, хочу еще раз тебя поздравить мне кажется, это как раз тот случай, когда нет никаких сомнений в заслуженности и уместности награды. А во-вторых, хочу спросить это важно для тебя? Ты рада своей победе?
И.Е.: Было бы странно и не вполне честно сейчас сказать, что я не волновалась и ничего особенного не чувствовала, когда стояла на сцене и мне вручали эту премию. Конечно, я рада. Для меня все это было большой неожиданностью-я довольно долго была не в курсе, что мою книгу выдвинули на эту премию, по-моему, я самая последняя и узнала, увидев лонг-лист в ФБ. Ю.Б.: А как ты в принципе относишься к конкурсам, премиям, наградам это нужно поэту или это только отвлекает от «служенья муз»? И.Е.: Наверное, это нужно. Поэт, как любой смертный, нуждается в поощрении. Я отношусь к этому довольно спокойно: получить премию приятно, конечно, но если не дадут не смертельно, а уж если дадут какому-то хорошему автору, я за него искренне порадуюсь. Тут дело даже не во мне, очевидно, а в том, что мои родители не передали мне по наследству ген тщеславия и даже здорового честолюбия: никогда не чувствовала необходимости что-то доказывать. Но некоторыми наградами очень дорожу премией имени Бориса Чичибабина, к примеру, потому что для меня она связана не только с прекрасным поэтом, но и с человеком, которого я уважала и любила. Ю.Б.: Литература всегда была делом твоей жизни? Ты когда-нибудь мечтала стать врачом, актрисой или, например, учителем, или ты всегда хотела стать именно поэтом?
И.Е.: Я довольно рано начала писать стихи, и мне нравилось рифмовать окружающее. Конечно же, тогда я не предполагала, что это станет делом моей жизни просто в буквальном смысле «глотала» книги, читать научилась рано. Мне повезло, что мои профессиональные интересы тоже связаны с литературой, что у меня есть возможность зарабатывать любимым делом переводами, редактурой. Но если бы обстоятельства сложились иначе, не считала бы для себя зазорным и подъезды мыть. А вот представить себе, что я занималась бы каким-нибудь бизнесом, не могу: очевидно, этого гена у меня тоже нет.
Ю.Б.: Я знаю, что ты очень осторожно и даже с опаской относишься к вопросам об учителях, но есть люди (я имею в виду в литературе), мнению которых ты доверяешь, к кому прислушиваешься, на кого оглядываешься? И.Е.: Ну, конечно. Кстати, этих людей не так мало, начиная с близких друзей. И есть поэты, чье мнение для меня чрезвычайно важно: Александр Кушнер, Евгений Рейн, Алексей Пурин, Светлана Кекова, Олеся Николаева. Этот список можно продолжить.
Ю.Б.: Наверное, странный вопрос задам, но не страшно тебе возвращаться домой с «русской» премией за книгу «Юго-Восток»? Не боишься, что будут какие-то провокации, статьи?
И.Е.: Но ведь это литературная премия, которая создана для авторов из других стран, почему же не порадоваться, что ее получил именно автор из Украины, а не из другой какой-то страны? Ни в книге, ни в премии нет политики, только литература, а название лишь география. Мне всегда казалось, что войны между культурами и литературами быть не может и не должно, это имеет отношение только к политике и человеческим отношениям.
Ю.Б.: Можно ли сказать, что нынешняя непростая ситуация отражается на литературной жизни, общении с коллегами и даже на дружеских отношениях? И.Е.: Да, к сожалению. Иногда рвутся давние связи, люди становятся нетерпимыми. Часто вспоминаю строку Александра Кабанова: «меж двух отчизн, которым я не нужен». Знакомое ощущение но, скорее, в литературной жизни. Самое страшное не это, а то, что в реальной жизни гибнут люди. В Харькове не слышно выстрелов, никто не пытается вытолкнуть меня из моего дома, но, конечно, я не могу не думать о том, что происходит, не писать об этом.
Ю.Б.: Да, в твоей книге тема сегодняшних событий встречается достаточно часто. Значит ли это, что для вдохновения должно обязательно что-то случиться? Война или любовь?
И.Е.: Все перечисленное может стать поводом для стихов и с таким же успехом может не стать. Повод для стихов собственно, сама жизнь. Ю.Б. Жизнь, которую ты описываешь так подробно, во множестве ловко подмеченных деталей. А вот тема религии, божественные образы и сюжеты, наоборот, редко встречаются в твоих стихах, в них практически нет обращений к Богу-значит ли это, что ты нерелигиозный человек? И.Е.: Ну, почему? Мне наоборот кажется, что Он у меня везде, во всем, что я вижу и описываю.
Ю.Б.: Как у Бродского «в деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду?»
И.Е.: Именно, всюду. К сожалению, не могу назвать себя воцерковленным человеком; в храм хожу реже, чем следовало бы, но глубинная, внутренняя вера мне присуща и моим стихам, по-моему, тоже. А в просьбах к Господу главное точно формулировать желания: они чреваты исполнением, это я точно могу сказать.