— Это из КПВТ бьют, — сказал Челбас и кивнул на обочину. — Прячемся.
Зеленка вдоль дороги оказалась не слишком густой, акация и кустарник. Но нам этого достаточно, ведь уже темно. Мы спрятались за деревьями и Челбас с Вороном стали готовиться к бою. Молча, без лишних разговоров, понимая друг друга без слов, они скинули рюкзаки и подготовили «Аглени». Ну, а я… Что я? Это не моя война, но выбора нет. Один тот факт, что я из России и на одежде георгиевская лента, делал меня врагов укропов. Поэтому, сбросив с плеча верный АКМС, я выдвинул приклад, снял автомат с предохранителя и занял позицию.
— БТР идет, — прислушиваясь к приближающемуся шуму движков, сказал Ворон. — Наверняка, укропсккий.
— Верно, — добавил Челбас, пристраивая на плече РПГ. — У стрелковцев после выхода из Славянска бронетехники почти не осталось, да и та с основной колонной ушла. Значит, это каратели и они кого‑то гонят.
— Согласен, — Ворон кивнул. — Кто первым стреляет?
— Давай я, у меня к «Агленям» особая любовь.
— Принимаю, — Ворон посмотрел на меня и спросил: — Ты как?
— Нормально, — отозвался я.
— Смотри. Если не готов, сразу уходи.
— Я готов.
— Тогда жди сигнала. БТР один, сопровождения нет, так что шансы у нас хорошие.
— Принял.
Затихли. Ждем. В шум перестрелки и тяжелого движка, вклинился двигатель легковушки. По дороге в нашу сторону мчалась машина, которая почему‑то не могла оторваться от бронетранспортера. Из нее бил автоматчик, а стрелок БТРа пытался расстрелять беглецов из пулемета. Вот только он почему‑то мазал, то ли неопытный, то ли пьяный.
Легковой автомобиль, белая «ауди», пронесся мимо. БТР следом. Он в прицеле на несколько секунд. Попасть сложно. Однако Челбас, в самом деле, оказался профессионалом.
Выстрел! Из трубы РПГ вырвался огонь. Назад струя. Вперед огненный комок гранаты, которая пролетела десять метров и ворвалась в борт бронетранспортера.
Взрыв! Грохот! Ударная волна, сбивая с деревьев листву и пригибая кусты, пронеслась по придорожной лесополосе и мы слегка присели. А БТР, получив в борт заряд, слегка подпрыгнул, перевернулся и загорелся.
Все кончено. БТР горит, и стрелять не в кого. Экипаж выбраться не успел и скоро, когда огонь доберется до боезапаса, будет еще один взрыв.
— Уходим! — закричал Челбас и под прикрытием зеленки, со стороны поля, мы обошли бронетранспортер и снова выскочили на дорогу.
Навстречу свет фар и мы схватились за оружие. Но это оказалась «ауди», которая спасалась от БТРа. Резко взвизгнув тормозами, она остановилась и из салона выскочила молодая полная девушка, которая бросилась к нам и закричала:
— Ребята! Спасибо! Спасли! Родненькие!
Выяснилось, что девушку звали Олеся и она из Артемовска. Жених у нее ополченец, звали его Костя, и он находился на заднем сиденье. Под Славянском получил ранение и лечился у невесты, которая, кстати, оказалась беременна. Про отступление ему никто не сообщил и только вечером они узнали, что в городе каратели. Украинские войска и так там были. В Артемовске находилась база хранения боевой техники, которую ополченцы за три месяца не удосужились взять под свой контроль. Но теперь расклад иной. Нацики в городе, и про раненного ополченца знали многие соседи. День–два и за ним придут, к гадалке не ходи.
Ждать расправы молодые люди не стали и попытались выбраться из Артемовска. Проехать удалось только в сторону Богдановки. Но на дороге оказался мобильный блокпост из двух бронетранспортеров и десятка пьяных солдат.
Олеся, не самый опытный водитель, да еще и беременная, перепугалась, дала по газам и попыталась оторваться. Костя, видимо, от нервов, стрелял из АКСУ, раны открылись и он потерял сознание. Ну, а дальше понятно. Счастливый билет для девушки и ее жениха, а для карателей черная метка. Олеся сообразила, что БТР подбили свои и вернулась, подумала, что одна далеко не уедет, и лучше довериться тому, кто возьмет на себя ответственность.
За руль «ауди» сел Ворон, который перед этим сообщил, что вытащил из «Агленя» предохранительную чеку и выбросил, а потом перевязал спуск изолентой. Челбас расположился рядом с ним. Мы с Олесей, зажав Костю между собой, сели сзади. Груз в багажник и под ноги.
— Готовы? — спросил Ворон.
— Да, — отозвался я и покосился на раненного в грудь ополченца, которому невеста на ходу начала делать перевязку.
Тронулись и направились подальше от Артемовска, в Богдановку. Однако сработало мое чутье. Впереди была опасность, и я толкнул Челбаса в плечо.
— Что? — он слегка повернул голову.
— Не надо ехать по этой дороге.
Он не спрашивал, почему и отчего. Только кивнул и сказал Ворону:
— Парень прав. Надо полями уходить.
«Ауди» не самая лучшая машина для езды по сельским грунтовкам, но грязи не было. Поэтому мы проехали. Проскочили Красное. Благополучно добрались до Часов Яра, в который входили передовые группы ВСУ, а оттуда повернули на Дзержинск и Горловку. Повезло? Наверное. Но в неразберихе, которая царила кругом, это закономерно.
В Горловке Костя и Олеся сразу отправились в госпиталь, а мы остались на исполкоме. Челбас и Ворон встретили знакомых, и пока они разговаривали, я осматривался.
Кругом люди. Сотни. Веселых и злых. Молодых и старых. Мужчин и женщин. Постоянное движение и суета, тихие разговоры и громкий смех. Кто‑то проклинал Стрелка, который сдал родные города ополченцев. Кто‑то, наоборот, хвалил и радовался, что удалось вырваться из Славянска. Кто‑то шутил, а кто‑то плакал.
На мгновение промелькнула мысль, что не надо ничего искать и не стоит возвращаться в Россию. Зачем? Ведь можно остаться в городе, записаться в любой отряд ополчения и сражаться против зла. Каратели бьют по городам из гаубиц и «градов». Они убивают не только ополченцев, но и мирных жителей, женщин и детей. Разве это не зло? Самое настоящее. И я мог найти себе применение здесь.