Внутри Ларчикова оказалась так же хороша, как снаружи, вот только слишком горяча…
– У тебя нет температуры? – спросил он, чувствуя, как вплавляется в нее и не может остановиться, чтобы вернуться в оболочку того Крымова, которого они придумали вместе с Надей Щукиной.
Щукина… Как же она ошиблась в нем, как просчиталась… Бедная Надя.
* * *
– Вас как зовут-то?
– Сергей.
– Понятно, а то я все Зверев да Зверев…
Они стояли на крыльце и смотрели, как из подъезда выносят носилки сначала с телом девушки в черном, а затем и раненой, еще не пришедшей в сознание Ларисы Белотеловой. Следом в облаке дыма показался Корнилов – он яростно курил и кого-то искал глазами. Наконец, увидев Земцову, махнул рукой и направился к ней.
– Везде успеваешь, Земцова… Ты-то здесь как оказалась?
– Так мы и вызвали милицию и «Скорую»… У меня дело было к ней, я пришла, предварительно, кстати, позвонив, но, как видите, немного опоздала… Не представляю, куда мог деться убийца, ведь мы были уже у подъезда, когда раздался этот ужасный крик…
– Так вы, стало быть, и есть единственные свидетели?
– Стало быть… Мне можно туда пройти?
– Можно, но только если ты мне расскажешь, что у тебя за дело было к этой дамочке… И кто она вообще такая?
Юля повернула голову, чтобы взглядом дать понять стоящему рядом с ней Звереву, что беседа со следователем прокуратуры будет конфиденциальной, но опоздала: он и сам, догадавшись, что может помешать, медленно шел по направлению к скамейке, расположенной в двух шагах от ворот.
– А это кто еще?
– Мой знакомый, он не имеет никакого отношения к Белотеловой. Это фамилия раненой женщины.
Корнилов записывал.
– Она приезжая, очень дешево купила эту квартиру. Ей это показалось подозрительным, вот она и пришла, чтобы мы выяснили, ЧИСТАЯ ли квартира, – отчаянно врала Юля, предпочитая пока не раскрывать все свои карты, чтобы не потерять Белотелову, ставшую теперь уже куда более интересной клиентку. – Знаете, как это бывает… Продали квартиру в спешке, а в ней либо прописаны военнослужащие, либо родственники, находящиеся на излечении в психушке…
– Об этом надо было думать раньше… Но я понял, что ее задели случайно. Целились-то в голову той, что с хвостом…
– Эта девушка – агент по недвижимости, я успела переброситься с ней парой слов за несколько часов до того, как все это произошло… Она, кстати, подтвердила, что недавно ее опередил другой риэлтор, которому удалось очень дешево продать квартиру номер два, как раз ту, в которой живет Белотелова. Я думаю, что надо начать поиски преступника именно с той риэлторской фирмы, которая занималась этой квартирой, а конкретно – найти Сашу, агента…
– Юлечка, да ты просто клад! Ты, кажется, хотела подняться в квартиру? Пойди посмотри, а потом позвонишь мне вечерком, хорошо? Будем работать вместе.
– А что там с Льдовым и Голубевой?
– Вот позвонишь мне, тогда и поговорим, а лучше – приезжай сама. Интересные вещи вырисовываются… Привет Крымову и всем остальным…
Юля поднялась в квартиру и обнаружила работающих там экспертов – Зыкова и Емельянова. Увидев ее, они поздоровались.
– Он ушел через окно… – сказал толстячок Костя Зыков, ползающий по полу с кисточкой в руке и пыхтящий от непомерных для него усилий. – Смотри, следы мужских башмаков видны невооруженным глазом, и ведут они прямехонько к окну, а вот и на подоконнике грязь… Очень удобное расположение окна – можно спрыгнуть прямо на крышу башни, оттуда на крышу гаража и… в машину. Надо проследить весь его путь до дороги, а уж там – как повезет.
– Что-то, мальчики, я не пойму: если преступник решил убить девушку, агента по недвижимости, то как он оказался в квартире Белотеловой? Ведь за несколько минут до убийства здесь точно никого не было, потому что я звонила сюда и договаривалась с нею о встрече. Значит, буквально в считанные минуты убийца спустился, предположим, с чердака, где прятался все это время, выбирая удачный, на его взгляд, момент для нападения, после чего либо позвонил Белотеловой зачем-то и выстрелил в обеих, что маловероятно, либо выстрелил в агента и хотел было уже сбежать вниз, но, заслышав наши шаги и голоса, позвонил Белотеловой в дверь (или она сама открыла ее из любопытства, что тоже маловероятно, – женщина, услышав выстрел, не станет открывать двери)… Словом, он каким-то образом оказался в квартире и выстрелил в Белотелову… Экспертиза покажет, в кого из них стреляли в первую очередь… А где, кстати, Чайкин? Что-то я его нигде не видела.
– Я здесь. – Леша Чайкин, бледный, вышел из туалета с виноватым видом. – По-моему, меня тоже пора вскрывать… Привет, Земцова!
– У тебя проблемы?
– Как и у всякого нормального человека. Кажется, я опоздал и они уже уехали? – Он имел в виду машину «Скорой помощи», которая могла бы доставить его вместе с телом несчастной девушки в морг.
– Что ты можешь сказать?
– А то, что все люди сволочи, раз позволяют себе убивать друг друга. Молодая баба вошла в подъезд, и ее укокошили выстрелом в упор. За что, спрашивается?
– Леша, по-моему, ты должен задавать себе другие вопросы… – подал голос Зыкин, продолжавший корпеть над отпечатками мужских башмаков. – И вообще, чем это тебя таким накормили, что на тебе лица нет?
– Главное, чтобы на человеке была одежда, Зыкин, и не учите ученого… А вообще, ребятки, по-моему, меня хотели отравить. Вот только кто? Это вопрос.
– Щукина, – хохотнул молчавший до этого Емельянов, с лупой рассматривающий что-то на косяке двери. – Не пойму – не то кровь, не то помада. Что-то красное и жидкое…
– Варенье, наверное, – подсказала Юля, – или клубника. Скорее всего именно клубника, потому что пахнет ею…
Она прошла на кухню и, увидев стоящее на подоконнике блюдо со свежей клубникой, поняла, что не ошиблась.
– А что, если ее просто хотели ограбить? – спросила она сама себя вслух, поскольку состоятельность Белотеловой прямо-таки бросалась в глаза. Начиная с самих роскошных апартаментов и кончая свежей (апрельской!) клубникой, которую хозяйка приготовила именно для нее. А почему бы и не угостить частного детектива витаминчиками в период авитаминоза?
– Где она работает? – Леша Чайкин вошел на кухню следом на Юлей.
– В парикмахерской, представь себе. Ты вот, Леша, возишься по уши в дерьме (извини меня, пожалуйста), чтобы прокормиться и прикрыть дыры на штанах, – вдруг разошлась не на шутку Юля, – а эта Лариса Белотелова (обрати, кстати, внимание на фамилию! Может, действительно судьба человека во многом зависит от имени и фамилии?!) стрижет ногти, а заодно и купоны…
– Какие еще купоны? – не понял Чайкин, воровато оглядываясь и запуская руку в гору клубники. – Все равно ж пропадет…
– Чертовщина какая-то… Ну что, Земцова, пошли по домам?
– Я не могу, у меня здесь еще дела… Послушай, Чайкин, ты хороший парень, умный, все понимаешь. Мне надо бы остаться здесь, в этой квартире, на ночь. Позарез. Если ты пообещаешь, что будешь молчать, я тебе кое-что объясню…
– Да брось ты, Земцова, говори, что надо делать, и будь спокойна… Хочешь, чтобы я отвлек ребят и сделал вид, что ты ушла?
– Ты – умница.
– Знаю, да только никто меня не любит.
– Но это еще не все.
– Хочешь передать своему дружку весточку: мол, не жди меня и езжай своей дорогой?
– Правильно! Он и отвезет тебя, куда попросишь.
Она достала блокнот, написала Звереву записку, чтобы он перезвонил ей в девять вечера по номеру Белотеловой для того лишь, чтобы не получилось так, что она останется на ночь в квартире, наполненной призраками, одна и никто об этом не будет знать. После чего вырвала листок, сложила записку и отдала ее Чайкину:
– Ну что, с богом?
– С богом. Прячься.
Юля зашла за высокий холодильник и затаилась там.
Она слышала, как хлопнула входная дверь, затем голос Чайкина оповестил всех о том, что «Земцова поехала к Корнилову – хлеб отбирать»… Она усмехнулась: еще неизвестно, кто у кого хлеб отбирает.