Левицкий лежал прямо посреди комнаты. Толстый зеленый ворсистый ковер, устилавший пол в кабинете, почти полностью впитал в себя кровь, вытекшую из трех огнестрельных ран в груди убитого. Револьвер системы «наган», из которого, видимо, и стреляли в Левицкого, валялся чуть поодаль, ближе к выходу. Свиридов с удивлением посмотрел на него, будто не ожидал увидеть такое старое оружие в действии, и, обернувшись к двери, разрешил экспертам начать работу.
– Я сразу понял, что стрелял в этого мужика непрофессионал, – проговорил старший наряда, вырастая рядом с майором словно из-под земли. – И ствол рухлядь, да и дыры все в груди. Даже контрольного не сделано.
– Сержант, когда мне понадобится ваше мнение, я вас приглашу, – жестко проговорил Свиридов. – А сейчас покиньте, пожалуйста, кабинет. Вы и так тут уже сильно натоптали.
Майор кивнул в сторону ошметков грязи, в точности соответствующих протекторам подошв милицейских башмаков. Сержант покачал головой и, почесав в затылке, попятился в коридор.
– Да, и не забудьте прийти сюда сами и прислать своих людей, когда эксперты закончат работу, – приказал ему Свиридов. – Нужно будет снять отпечаточки с ваших ботиночек. Чтобы потом не спутать их со следами преступника!
– А на парадном входе человека оставить? – кивнув головой, поинтересовался сержант. – Спектакль через час заканчивается. Люди будут выходить и поднимут шум…
– Пошумят и перестанут, – отмахнулся от него майор. – А теперь идите. Когда вы потребуетесь, вас позовут.
Сержант вздохнул и исчез из поля зрения Свиридова. А майор еще раз внимательно посмотрел вокруг и, удовлетворенно кивнув, вышел в коридор. Несколько секунд он постоял молча, вглядываясь в лица служащих театра, собравшихся рядом с кабинетом, а затем спросил:
– Есть тут кто-нибудь из начальства? Директор, зам или еще кто-нибудь?
– Есть, – ответил ему поджарый высокий мужчина, выходя из толпы. – Позвольте представиться. Владимир Владимирович Воронцов. Я директор этого театра.
– Прекрасно, – кивнул Свиридов. – В первую очередь покажите мне помещение, где я могу побеседовать с людьми. А затем составьте мне список всех ваших подчиненных, присутствовавших в театре сегодня вечером.
– С какого именно часа? – поинтересовался Воронцов. – У нас, видите ли, люди приходят и уходят…
– Когда последний раз видели в живых убитого Левицкого? – перебил объяснения директора майор.
– Наверное, часа полтора назад, – пожал плечами Воронцов. – Но я не думаю, что можно точно установить…
– А вы не думайте, – вновь оборвал его Свиридов. – Просто составьте список за последние два часа и найдите заодно полное штатное расписание, или как оно у вас там называется. Так, в каком кабинете я могу поговорить с людьми?
– Ларочка, отведите товарища майора в мой кабинет. – Директор обернулся к молодой девушке, нервно теребившей в руках носовой платок. – И сделайте все, чтобы ему там было удобно.
– Спасибо, последнего не нужно, – отмахнулся Свиридов и повернулся к группе служащих театра: – Кто из вас обнаружил труп?
– Я. – Довольно толстая пожилая женщина в синем халате сделала по-солдатски шаг вперед.
– Вы будете первая, – кивнул майор. – Затем пусть ко мне пришлют охранника, дежурившего на первом этаже. После него могут заходить остальные. Опрашивать буду всех. Поэтому попрошу вести себя дисциплинированно и не заставлять меня бегать по театру со списком в поисках того или иного лица.
– А актеров прямо со сцены приглашать? – иронично поинтересовался мужчина, почти не уступавший в росте Воронцову. Свиридов удивленно посмотрел на него.
– Нет, актеров буду допрашивать после спектакля, – ответил майор. – А вы, собственно, кто такой будете?
– Заместитель директора. Бельцев Игорь Станиславович, – представился мужчина. – К вашим услугам.
– Вот и хорошо, – холодно улыбнулся ему Свиридов. – Вы и будете отвечать за то, чтобы все актеры после спектакля непременно попали ко мне.
Майор резко развернулся и, больше не обращая ни на кого внимания, пошел следом за Ларочкой в кабинет директора. Уборщица, беспомощно посмотрев по сторонам, засеменила за ним. Остальные остались в коридоре. И лишь один Бельцев спустился вниз.
– Вы давно работаете в театре? – поинтересовался Свиридов у уборщицы, усаживаясь в кресло директора. – Как вас зовут?
– Тетя Маша, – немного растерянно ответила женщина и тут же поправилась: – Мария Ивановна. А в театре я, почитай, пятнадцать лет. Еще хорошо помню, как у нас Андрюша Миронов, покойный, иногда играл…
– Воспоминания, конечно, вещь приятная, но давайте, Мария Ивановна, перейдем к более насущным проблемам, – оборвал ее Свиридов. – Левицкий давно работает в этом театре?
– Нет. Только первый сезон, – отрицательно покачала головой старушка. – Он даже освоиться толком не успел. Оттого и глупости делал…
– Какие? – Майор вопросительно вскинул на нее глаза.
– Известно какие, – хмыкнула уборщица. – Ругался с кем не надо. Да порядки свои пытался завести.
– Как я посмотрю, вам Левицкого совсем не жалко? – Свиридов склонил голову набок.
– А за что же его жалеть-то? – удивилась уборщица. – Нет, конечно, это нехорошо людей убивать вот так. Но раз уж его все-таки убили, то он сам в этом виноват. О мертвых, конечно, плохо не говорят, но я хорошего о нем сказать ничего не могу. Левицкий меня, например, по три раза заставлял в кабинете шкафы перетирать!
– Строгий, значит, был человек, – хмыкнул майор. – А как к нему остальные относились?
– Да хреново относились, прости господи меня, грешную! – ответила Мария Ивановна. – Он же всем напакостить успел. Я-то сама не в курсе, но люди говорят, что Левицкий Игоря Станиславовича от работы над пьесой отстранил, директору чем-то грозился и, вы не поверите, Мариюшку Строеву хотел в постель затащить! А когда она ему отказала, то оскорблял ее по-всякому. До того довел, что Машенька его застрелить грозилась. Ой, батюшки! Что я говорю?!
Старуха в испуге зажала ладонью рот, уставившись широко открытыми глазами в лицо майора. Свиридов прекрасно знал, кто такая Строева, и от слов старухи вдруг почувствовал себя золотоискателем, неожиданно напавшим на самое богатое в мире месторождение. Майору стоило огромных усилий, чтобы не выказать при уборщице своих эмоций.
– Вот как? – хмыкнул он. – А больше никто не собирался Левицкого пристрелить, как вы выразились?
– Да вы не так меня поняли! – затараторила старуха. – Машенька, она же и мухи не обидит. Просто, когда злится, иногда бывает несдержанна и глупости всякие говорит. Не могла она Левицкого убить.
– А я вас не спрашиваю о том, кто мог его убить, – прервал словоизлияния уборщицы Свиридов. – Меня интересуют те отношения, которые были между покойным Левицким и работниками театра. Что вы еще мне можете по этому поводу сказать?
– Да чего говорить-то? – пожала плечами женщина, потеряв интерес к разговору. – Многие худрука не любили. Актеры, конечно, народ странный и психованный, но убивать Левицкого никто бы не стал…
– Но все-таки убили, – развел руками майор и хотел что-то добавить еще, но в этот момент в дверь кабинета постучали.
Свиридов поморщился и громким голосом ответил, что можно войти. На пороге тут же появился один из экспертов. Он выглядел очень довольным и сказал, что есть кое-какая вещь, на которую майор должен срочно посмотреть. Свиридов пожал плечами и, отпустив уборщицу, подозвал к столу эксперта.
Тот сразу выложил перед майором полиэтиленовый прозрачный пакет. Внутри пакета лежала небольшая перламутровая пуговица, находившаяся некогда явно на женском платье. Несколько секунд майор рассматривал ее, а затем спросил у эксперта:
– Надо полагать, вы нашли ее рядом с трупом?
– Более того, Максим Эдуардович, – самодовольно усмехнулся тот. – Прямо у него в кулаке!