На другой день он попал в осаду с самого утра. В очередной раз, когда стук прекратился на перекур, у подъезда опять гуляла та же парочка, и парень сегодня показался более хмурым и решительным. Тогда Святослав Людвигович снял дверь с запоров и чуть приоткрыл. Гость занес было руку и от неожиданности застыл.
– Чем обязан? – недружелюбно спросил Насадный. – Нужна рецензия?
На полутемной и гулкой лестничной площадке старого питерского дома каждый звук усиливался, и потому голос прозвучал будто из динамика.
– Нет, мне не нужна рецензия, – ответил пришедший, крепко держа подругу за руку. – Мы пришли… Мы хотели поговорить с академиком Насадным.
– Я слушаю.
– Моя фамилия – Зимогор, – представился незнакомец. – Олег Павлович Зимогор. А это моя жена!
– Понимаю, – буркнул академик. – Что вам нужно?
– У вас сейчас включена какая-нибудь электроника? Ну, телевизор, видик, радиоприемник…
Как всегда в подготовительный к собиранию панно период, с утра до вечера работал компьютер…
– А что? Вы ходячий вирус?
– В какой-то степени… Прошу вас, выключите, тогда мы войдем.
– Если впущу!
– Впустите, пожалуйста, мы же достучались…
Насадный сходил в кабинет, выключил компьютер и впустил гостей. Они сняли плащи, со скрытым любопытством озирая необычное наполнение квартиры, с удовольствием восприняли, что здесь можно не снимать обуви, и прошли за хозяином в кабинет.
– Выкладывайте, – холодно проронил академик, знаком указывая на старый диванчик-канапе.
– Простите, что так упорно прорывался в ваш дом, – сказал Зимогор, кося глаз на шкафы. – У меня нет другого выхода… Я ваш коллега, работал главным геологом, теперь… начальником экспедиции. Специальной экспедиции в системе военно-инженерных войск. Недавно назначили…
– Поздравляю, – ухмыльнулся академик. – Ближе к делу.
Гость вызывал чувства не однозначные: глубокое внутреннее упрямство соседствовало в нем с некоторой интеллигентской растерянностью и несобранностью – качествами, которые Насадный терпеть не мог. Но жена его была мила. Она отстраненно рассматривала полотна академика на стенах и, кажется, ничего не слышала.
– Мне известно, вы занимались астроблемами, – сказал гость извиняющимся тоном. – В сегодняшней литературе практически ничего нет по этому вопросу, серьезного ничего нет. А закрытые источники почему-то так… закрыты, что не подойти даже через Министерство обороны.
– Что вас интересует конкретно? – поторопил академик, не любивший долгих прелюдий.
– Балганский метеоритный кратер на Таймыре.
– Я больше не занимаюсь кратерами. Материалы по Таймыру находятся в Министерстве геологии и Минфине, – отчеканил Насадный. – Ищите там.
– Искал… Но того, что нужно мне, там нет и никогда не было. Меня интересуют ваши работы по поиску прародины человечества.
Святослав Людвигович взглянул на него иными глазами и вместо скрытого упрямства увидел нечто иное. Это не имело ничего общего с душевной болезнью; такой свинцовый отблеск появляется в глазах у совершенно здоровых людей и называется одержимостью.
– Откуда вам стало известно о моих работах? – жестко спросил он.
– От своего приятеля, как говорят, из неофициальных источников.
– Кто ваш приятель?
– Слава… Станислав Конырев. Он тоже геолог по образованию, но сейчас торгует бензином, строит автозаправки по Московской области.
– А он откуда знает?
– Конырев знает все… За счет своих связей. Вернее, знал. Теперь у него большие проблемы, его Эксперт… в общем, тяжело заболел. Впрочем, и сам Шейх больше не нуждается в информации…
Академик понял, что толку не добиться, да и в общем-то было не особенно важно, каким образом этот одержимый Зимогор узнал о его давнем и почти тайном увлечении. Несколько месяцев назад у него побывал еще один одержимый – волею судьбы журналист Сергей Опарин, который тоже пришел спросить о родине человечества. И можно было сделать двоякий вывод: либо созрела ситуация, если совершенно разные люди вдруг бросились искать эту родину, либо он сам становится центром притяжения определенного сорта людей, которых нельзя назвать больными, но и нормальными не назовешь с точки зрения сегодняшнего меркантильного рыночного времени.
Он сам был таким, однако в отличие от других, умудренный возрастом, осознавал свое состояние.
– Зачем вам родина человечества, молодой человек? – спросил он точно так же, как спрашивал журналиста.
– Мне?.. Мне она, если откровенно, не очень-то и нужна. Нет, конечно, все это любопытно, только я никогда не ставил задачи, не занимался… Ее искали вы. А я случайно… или не случайно открыл, вернее, обнаружил эту родину.
– Ездили в Балганский кратер? Или там работаете?
– Нет, не ездил, и на Таймыре никогда не бывал. А что, вы считаете, родина человечества там?
Академик посмотрел на него, как на обнаглевшего студента.
– А вы с этим не согласны?
Зимогор смутился, почувствовав жесткость собеседника, и, вероятно, от этого только усугубил положение.
– Я исхожу из фактов… Из реальных фактов, имевших место. Вы открыли на Таймыре алмазы космического происхождения, уникальное, богатейшее месторождение. Построили там город… Ведь это еще не доказательство, что именно в этом кратере возникла разумная жизнь. Алмазы – да, их можно пощупать руками… Но даже они возникли… образовались из земного материала, из графитосодержащих гнейсов. Там нет ничего такого, что бы указывало на возникновение разумной жизни.
Насадный слушал весь этот лепет и чувствовал, как теряет терпение.
– Не понимаю… Зачем вы пришли? Говорить мне глупости? Нести младенческий вздор? Знал бы – не впустил!
– Да нет, как же! Мы принесли вам радостное известие! – неожиданно вмешалась жена Зимогора, сияя от распирающего ее не совсем понятного старику счастья. – Вы всю жизнь мечтали!.. Но судьба сыграла… не совсем добрую шутку. И все равно, счастье вам улыбнулось! Открыть алмазы… пусть и технические, зато с таким содержанием! России хватило бы на всю оставшуюся историю… А город?! Я видела только фотографии!.. Стеклянный купол и тропическая растительность в Арктике вообще потрясают воображение!.. Вам удалось сотворить мечту! Жаль, что его купили… Вернее, жаль, что продали.
– Что продали? – автоматически спросил Насадный, зацепившись сознанием за последние слова. – Купол продали?
– Да нет, город. Целиком. С куполом, с аэродромом и всей инфраструктурой.
– Как это – продали? – Святослав Людвигович ощутил, как начинает тупеть, и пошел в наступление на Зимогора. – Я вас спрашиваю! Кто продал? Кому?!
– Н-не знаю… Сейчас все продают, покупают, – замялся гость, не теряя внутренней радости. – Вот и ваш город…
– Кто вам такое сказал?!
– Мне?.. Мне сказал Конырев. Он выяснил через своего Эксперта, получил информацию из первых рук…
– Какого эксперта?!
– Я говорил, у Шейха есть человек в верхах, бывший министр финансов. Да вы наверняка видели его по телевизору, улыбается…
– Да как можно? – возмущенно перебил его академик. – Это же город! Целый город, на двадцать тысяч жителей!
– Но он стоял мертвый, брошенный…
– Он был законсервирован! Я сам, сам забивал окна, спускал воду из теплосетей!.. Он остался стоять, как белый корабль у пирса!..
– И все равно пустой… Да бросьте вы, академик! Я вам покажу такое – сразу все забудете!..
– Бросить? Как это – бросить?! Кто же отважился… – Академик окончательно потерял самообладание. – Нет! Нет! Кто купил?! Кто посмел купить город?!
– Точно не знаю. Конырев говорил, какие-то братья Беленькие. Или общество Белых братьев… Я не совсем понял. – Зимогор вдохновился: – Если нужно, я уточню. Но вы не расстраивайтесь, Святослав Людвигович! Я пришел вас утешить! Да!.. Потому что обнаружил то, что вы искали! И вовсе не там, не на Таймыре!
Насадный глядел на него теперь, как на врага, и лишь старость, физическая слабость и присутствие здесь его милой жены не позволяли ему взять гостя за шиворот и выкинуть за дверь. Отчаянная попытка сделать это была бы просто смешной…