Птицы с оперением розоватого оттенка были необыкновенно красивы. Казалось, что берега озера и вода покрылись бледно-розовым снегом.
Томек был в курсе пугливости фламинго, или, как их еще называют, красных гусей. С молчаливым восхищением он рассматривал стаю отдыхающих птиц. Некоторые фламинго сидели на конусообразных гнездах, построенных из ила прямо на мелководье, другие стояли на одной ноге и, выгнув назад шею, прятали голову под крылом, третьи бродили по озеру, то и дело погружая голову в воду. Они добывали пищу клювом, снабженным по бокам многочисленными роговыми отростками, которые делали его чем-то вроде сита.
Красный гусь, фламинго (Phoenicopterus roseus) белого цвета, с нежным розовым отливом; верхние кроющие крылья красные, маховые перья черные. Родина этой птицы – страны, окружающие Средиземное море; она предпочитает для жительства приморские озера с соленой и стоячей водой. Всякий, кто видел фламинго тысячами, будет согласен с восторженными отзывами наблюдателей, наслаждавшихся этим великолепным зрелищем. 〈…〉 Поодиночке фламинго почти никогда не встречаются; большей частью их видишь во множестве, занимающихся сообща охотой. Они боязливо избегают тех мест, где им может угрожать какая-нибудь опасность, быстро улетают от приближающейся лодки и вообще пугаются всякого незнакомого предмета, так что образ их жизни на свободе наблюдать нелегко. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)
Томек еще раньше открыл для себя фламинго в зоологическом саду Гагенбека под Гамбургом. Юноша знал, что птенцы фламинго великолепно плавают сразу же после рождения, хотя ходить учатся примерно через неделю, а летать начинают лишь спустя несколько месяцев.
Наблюдения Томека были прерваны треском ломаемых ветвей. Он машинально взглянул туда, откуда доносился подозрительный звук. Через кусты продирался огромный индийский буйвол арни с большими, выгнутыми, словно серп луны, рогами. Томек сразу же спрятался за ствол дерева, так как арни довольно опасен и не боится даже слона. Мощное темно-серое, почти черное животное направлялось в глубину джунглей, видимо возвращаясь с ночной кормежки на берегу озера. У Томека не было ружья и, не желая подвергать себя опасности, он предусмотрительно отступил. В нескольких шагах от Томека, впереди, по левую сторону тропинки, местность значительно понижалась, переходя в обширное болото. Сердце в груди Томека живо забилось; на больших кочках, покрывающих болото, он увидел десятки крокодилов[56], греющихся на солнце. Они неподвижно лежали на брюхе, вытянув лапы и широко открыв свои пасти. Только выпуклые, вечно гноящиеся глаза этих рептилий внимательно следили за человеком, осторожно идущим по тропинке. Часть огромных пресмыкающихся бросилась в воду. Крокодилы быстро плыли к берегу, вдоль которого вилась не очень широкая в этом месте и довольно крутая тропинка. Томек ускорил шаг. На узкой, неровной тропинке было довольно скользко. А ужасные, зубастые пасти крокодилов всё приближались. Томек в этот момент припомнил, что еще в прошлом столетии фанатичные индийские женщины бросали в воду Ганга своих детей, принося их в жертву священным крокодилам. Теперь, находясь в опасном соседстве с прожорливыми пресмыкающимися, Томек хорошо почувствовал, каково было людям, которых подозревали в убийстве, ведь для того, чтобы доказать свою невиновность, их заставляли перейти вброд или переплыть реку, полную крокодилов. Если подозреваемый был хорошим пловцом или удачливым человеком, то ему удавалось избежать пасти чудовищ и обрести свободу.
Родоначальником домашних буйволов, разводимых на Дунае, в Египте, Индии и Закавказье, нужно считать не черного и не рыжего, а индийского буйвола арни (Bos arni), обитающего на юго-востоке Азии. Это животное – до 2–3 м длины, включая 60 см на хвост, при 1,4–1,8 м высоты в плечах. Голова у него короче и шире, чем у домашнего быка, лоб большой… спина с небольшим горбом. 〈…〉 Небольшие глаза имеют дикое, задорное выражение. Длинные, широкие уши торчат в стороны горизонтально. 〈…〉 Индийский буйвол, как любитель воды, живет только в болотистых местностях своей родины, около рек и озер; он силен, вынослив и отлично плавает. Из внешних чувств его лучше всего развиты обоняние и слух. По характеру он сердит и капризен… (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
Через несколько десятков метров тропинка разветвлялась. Томеку надо было идти направо. Сквозь чащу лиан и кустов он увидел белые стены индийского храма, вход в который вел через гопур, то есть пирамидальный вход, украшенный каменной резьбой. Вдруг на фоне храма, утопающего в тропической зелени, появился, словно привидение, олень аксис[57], с красивыми, длинными, лирообразными рогами и блестящими белыми пятнами, беспорядочно разбросанными по рыжевато-коричневой шерсти. Этот олень был излюбленной дичью как туземцев, так и англичан.
«Да здесь настоящий охотничий рай. Пожалуй, не очень разумно было идти сюда без револьвера», – подумал Томек.
Томеку очень хотелось заглянуть в таинственный храм, построенный вдали от дворца, но ему казалось, что это еще опаснее, чем прогулка без оружия по девственному лесу. Томек решил вернуться к охотничьему домику. Но прежде чем войти на узкую, ведущую вдоль болота тропинку, он отыскал в лесу кусок крепкой, толстой ветки и, вооруженный ею, храбро зашагал вперед.
Огромные пресмыкающиеся словно знали, что эта тропинка – единственный здесь проход, и, казалось, затаились в ожидании возвращающейся жертвы. Из воды, рядом с тропинкой, торчало несколько рыл крокодилов, покрытых, словно панцирем, крупной чешуей. «Должно быть, зверюги очень голодны», – подумал Томек и крепче сжал свою палку.
В одном месте тропинка опускалась прямо к болоту и проходила по самому краю обрывистого берега. Вероятно, именно тут крокодилы выходили из болота на сушу. Когда Томек приблизился к опасному проходу, он увидел там крокодила, до половины туловища высунувшегося из болота. Томек вздрогнул и в нерешительности остановился. Как раз в этом месте, на тропинке, у подножия трехметрового крутого обрыва, образовалось что-то вроде ступени. Каждого, кто намеревался взобраться вверх на эту ступень, подстерегала опасность. Достаточно было поскользнуться, чтобы тут же скатиться в болото прямо в объятия смерти. Томек боялся ждать, пока крокодил сам уйдет с дороги, так как его присутствие могло привлечь их еще больше. Недолго думая, Томек направился прямо к крокодилу. Животное вперило в Томека глаза, внимательно следя за каждым его движением и медленно оседая в воду. Желая как можно скорее проскочить опасное место, Томек бросился к бестии и ударил ее палкой по лбу. Крокодил молниеносным движением схватил палку, и она, словно спичка, треснула в его пасти. К счастью для Томека, он уже успел проскочить опасное место и быстро побежал к охотничьему домику.
* * *
– Где это ты пропадал? – воскликнул Вильмовский, увидев бегущего сына.
– Ого, браток, что это ты мчишься, будто за тобой гонится по крайней мере священный бык, – вторил Вильмовскому боцман. – Нас вот-вот могут пригласить к магарадже, а ты шляешься неизвестно где!
Томек одним прыжком очутился на веранде. Похлопал боцмана по спине, сел в плетеное кресло и сказал:
– Я был в джунглях на небольшой разведке. У магараджи здесь самый настоящий заповедник всяческих зверей. На берегу озера я видел фламинго, а болото прямо-таки кишит голодными крокодилами. Встретился мне также олень аксис и буйвол арни, не говоря уже о различных птицах.