– Естественно. – Я задрал штанину, разглядывая ушибленное колено. – Иногда в них обедаю.
– Вот как? Ну и как еда?
– Ничего особенного. Смотря к чему вы привыкли. – Я пожал плечами.
В дверь постучали, и вошел какой-то тип с грязной щекой, в испачканных брюках и белоснежной накрахмаленной куртке. Он промямлил, что приехал мистер Пратт и мы можем спуститься к нему, когда пожелаем. Вулф сказал, что мы сейчас придем, и тип исчез.
– Видимо, мистер Пратт – вдовец, – заметил я.
– Нет, – ответил Вулф, пытаясь подняться. – Он никогда не был женат. Так сказала мисс Пратт. Ты не думаешь причесаться?
Нам пришлось изрядно побегать по дому, пока мы не разыскали хозяев. Сперва мы попали в столовую, оттуда прошли через гостиную и еще через одну комнату с фортепиано и наконец обнаружили их на террасе, укрытой от солнца навесом. Обе девушки сидели поодаль в углу с молодым человеком и потягивали хайболы. Ближе к нам, за столом, расположились двое мужчин, которые вели деловую беседу, манипулируя какими-то бумагами. Один, молодой и прилизанный, походил на маклера. У второго, довольно пожилого, были темные, седеющие волосы, узкий лоб и квадратная челюсть. Подойдя к ним, Вулф остановился. Пожилой мужчина нахмурился и сказал:
– А, это вы!
– Мистер Пратт? – Вулф слегка поклонился. – Я Ниро Вулф.
Молодой человек встал. Пожилой по-прежнему хмурился.
– Знаю. Племянница мне сказала. Я, конечно, наслышан о вас, но, будь вы хоть президент Соединенных Штатов, вы не имели права находиться на моем пастбище после того, как вам велели его покинуть. Что вам там понадобилось?
– Ничего.
– Зачем же вы туда забрались?
Вулф поджал губы, а затем спросил:
– Племянница рассказала вам, что с нами приключилось?
– Да.
– Вы считаете, она солгала?
– Почему? Конечно нет.
– Значит, вы думаете, что я солгал?
– Нет, – растерялся Пратт.
Вулф пожал плечами:
– Тогда мне остается только поблагодарить вас за оказанное гостеприимство – за телефон, пристанище, освежающие напитки… Пиво мне очень понравилось. Ваша племянница любезно предложила отвезти нас в Кроуфилд… Вы не возражаете?
– Ни в коей мере. – Тугодум все еще хмурился, затем скрестил руки на груди и сказал: – Нет, мистер Вулф, я ни в коем случае не считаю, что вы солгали, но тем не менее хотел бы кое-что выяснить. Сами понимаете, ведь вы детектив, и вас могли нанять… От них всего можно ожидать. Меня уже замучили до полусмерти. Сегодня ездил с племянником на ярмарку в Кроуфилд, так мне и там прохода не давали. Пришлось сбежать домой, чтобы избавиться от них. Так вот я спрашиваю напрямую: вы залезли на пастбище, потому что знали, что бык там?
– Нет, сэр! – ответил Вулф с несколько озадаченным видом.
– Ваш приезд сюда как-нибудь связан с быком?
– Нет! Я приехал выставить свои орхидеи на Североатлантической ярмарке.
– Значит, вы выбрали мое пастбище случайно?
– Мы его не выбирали. Все дело исключительно в геометрии. Кратчайший путь к дому ведет через пастбище. Так нам показалось, – добавил Вулф с горечью.
Пратт кивнул. Он посмотрел на часы, встал и повернулся к молодому человеку, складывавшему бумаги в портфель.
– Ладно, Пейви, езжай шестичасовым поездом из Олбани. Передай Джеймсону, чтобы он ни в коем случае не спускал цену ниже двадцати восьми долларов. С прошлого года аппетит у людей не ухудшился. Только запомни – больше никаких пирогов…
Он еще прочел наставления по поводу расценок на некоторые блюда, напомнил о каких-то новых контрактах в Бруклине и напоследок крикнул вдогонку Пейви, почем следует закупать салат. Затем наш хозяин вдруг спросил Вулфа, не хочет ли тот выпить чего-нибудь крепкого. Вулф ответил, что он предпочитает пиво, но мистер Гудвин, без сомнения, не откажется пропустить стаканчик. Пратт что было мочи заорал:
– Берт!
На крик откуда-то вынырнул грязнощекий и принял заказы. Когда мы расселись, трио из угла террасы присоединилось к нам со своими стаканами.
– Ты позволишь? – обратилась мисс Пратт к дяде. – Джимми мечтает познакомиться с нашими гостями. Мистер Вулф, мистер Гудвин, а это мой брат Джим.
Я учтиво привстал, и тут до меня дошло, что Вулф затеял какую-то непостижимо отчаянную игру, так как вместо того, чтобы извиниться, как обычно, за то, что не отрывает свою многопудовую тушу от стула, он поднялся во весь рост. Мы все сели, а блондинка Лили раскинулась в кресле-качалке с таким расчетом, чтобы мне было удобнее любоваться ее изящными ножками.
– Я, конечно же, наслышан о вас, – повторил Пратт Вулфу. – Даже знаю кое-какие подробности. Мой друг Пит Хатчинсон рассказывал, что несколько лет назад вы отказались расследовать дело, связанное с его женой.
– Я стараюсь не браться за дела семейного характера, – подтвердил Вулф.
– Поступай, как тебе нравится, – вот мой девиз, – изрек Пратт, отхлебнув глоток из стакана. – Это ваш бизнес, и вы вправе поступать как хотите. Насколько мне известно, вы не прочь вкусно поесть. Мой бизнес как раз питание, а точнее – общественное питание. На прошлой неделе мы ежедневно продавали в Нью-Йорке в среднем сорок две тысячи триста девяносто два ланча. Я вот к чему клоню – сколько раз вы обедали в моих праттериях?
– Я?.. – Вулф не спешил с ответом, пока наливал себе пива. – Ни разу.
– Ни разу?
– Я всегда обедаю дома.
– Вот как… – Пратт не мог отвести взгляд от Вулфа. – Конечно, иногда можно неплохо поесть и дома. Но лучше все же… Мое имя прогремело, когда я пригласил в праттерию и накормил по выбору из меню пятьдесят представителей высшего света. Видели бы вы, как они восхищались. Своего успеха я достиг благодаря, во-первых, качеству, а во-вторых, рекламе. – Он поднял два пальца.
– Всепобеждающее сочетание, – пробормотал Вулф. Мне захотелось лягнуть его под столом. Он буквально лизал пятки этому деревенщине. Но Вулф пошел дальше. – Ваша племянница немного рассказала мне о вашей феноменальной карьере.
– В самом деле? – Пратт взглянул на нее. – У тебя пустой стакан, Каролина. – Он повернул голову и громко позвал Берта, затем вновь обратился к Вулфу: – Что ж, она неплохо разбирается в моих делах. Два года работала у меня. Потом увлеклась гольфом, добилась кое-каких успехов, и я решил, что племянница-чемпионка послужила бы мне хорошей рекламой. Так и вышло. Этим она принесла мне куда больше пользы, чем от сидения в конторе. А вот ее братцу далеко до нее. Единственный мой племянник – и ни на что не годен. Да, Джимми?
– Совершенно верно, – ухмыльнулся юноша.
– Сам-то ты, конечно, так не считаешь. Если бы твои родители не умерли, когда ты был еще ребенком, ни за что бы на тебя не тратился. Пожалуй, это моя единственная слабость. Стоит мне только подумать, что после моей смерти все достанется тебе и твоей сестре, больше ведь некому, и я начинаю мечтать о бессмертии… Мне плохо делается, когда я представляю себе, на что ты пустишь мое состояние… Позвольте спросить, мистер Вулф, как вам нравится мой дом?
– Очень нравится.
Джимми гоготнул.
Не обращая на него внимания, Пратт покосился на Вулфа:
– В самом деле? А ведь его выстроил мой племянник. Строительство завершилось только в прошлом году. Я-то сам здешний, родился и вырос на этом самом месте, в старой лачуге. И как только это вышло у Джимми, ума не приложу…
Он продолжал разглагольствовать, а Вулф потихоньку откупорил очередную бутылку пива. Да и я не терял времени даром, благо пил не виски в праттерии. Я расправлялся уже со второй порцией, устроившись так, чтобы было удобнее поглядывать на блондинку. Я перестал слушать Пратта, размышляя, что ценнее в девушках – привлекательная внешность или умение спасти человека от бычьих рогов. Вдруг приятный поток моих мыслей был бесцеремонно нарушен. Из-за угла неожиданно появились четыре незнакомых субъекта, которые с решительным видом протопали на террасу. Вспомнив слова хозяина о преследовании на ярмарке и разглядев недоброе выражение на лицах незваных пришельцев, я сунул было руку за пистолетом, но вовремя спохватился и сделал вид, что собирался почесать плечо.