Я состроил гримасу и призадумался. Чтобы выгадать время, я достал пачку сигарет, угостил Каролину и, после того как она отказалась, закурил сам.
– Послушайте, – наконец сказал я, – я все же склонен считать это шуткой. Допустим, Лили и впрямь погубит его. Если он достоин того, чтобы оказаться в геенне огненной, то он непременно оттуда выберется. Женщина способна увезти мужчину в ад лишь тогда, когда мужчина уже обзавелся билетом до преисподней или по меньшей мере начал высматривать в расписании подходящий маршрут. Пусть вы решили меня нанять, чтобы избавить Джимми от кровопийцы Лили. Но я не вправе вести самостоятельное дело, так как состою на жалованье у Ниро Вулфа. Но если вы готовы на деловое соглашение, то так и быть: я пообедаю с ней завтра при условии, что вы оплатите счет. Сделка обойдется вам доллара в два, и я обязуюсь представить детальный отчет.
– Еще раз повторяю, это не шутка, – отрывисто сказала она. – Получите два доллара, как только мы вернемся. – С этими словами она нажала на стартер.
Конечно, не мешало бы передохнуть часок, оставшийся до ужина, но увы. Выгрузив корзины с орхидеями, я затащил их наверх, в ванную, потом сходил за чемоданами и наконец принес оба саквояжа. Войдя в комнату, я услышал в ванной шум, поставил саквояжи на пол и отправился выяснить, в чем дело. Оказалось, что Вулф, подняв крышки корзин, придирчиво осматривал, не требуют ли цветы немедленного полива. Я заметил, что, на мой взгляд, орхидеи выглядят превосходно, с чем Вулф спорить не стал. Затем я высказал мнение, что, поскольку наши рубашки и галстуки, равно как и туалетные принадлежности, находятся в чемоданах, саквояжи можно не распаковывать, хотя я не поленился их принести.
В ответ на это Вулф пробормотал, избегая моего взгляда:
– Я считаю, нам лучше распаковать вещи.
– Как, и саквояжи? – изумился я.
– Да.
– Вы хотите сказать, чтобы я вынул из них все вещи?
– Да.
– Чтобы после ужина запихнуть их обратно?
– Нет. Мы здесь переночуем.
Я уже почти придумал подходящую колкость по его адресу, поскольку, будучи методической натурой, люблю, чтобы все шло по плану, но сообразил, что в доме Пратта ночь пройдет куда спокойнее, чем в Кроуфилде, кишащем охотниками завладеть забронированным для нас номером. С другой стороны, я отдавал себе отчет, насколько невыгодно потакать самолюбию Вулфа, соглашаясь с ним, и потому молча воротился в спальню и принялся колдовать над чемоданами. Вскоре ввалился Вулф, снял пиджак и жилет, швырнул их на одну из кроватей и взялся расстегивать рубашку.
– Как вам удалось принудить Пратта оставить нас на ночь? – вкрадчиво спросил я. – Обворожили его, что ли?
– Я не принуждал его, – буркнул Вулф. – Мистер Пратт с радостью принял мое предложение.
– Вот как! – Я обернулся и уставился на него с охапкой носков и новых платков. – Вы сделали ему предложение?
– Да. Видишь, я с тобой полностью откровенен. Мне ничего не стоило сказать, что предложение исходило от мистера Пратта, но это было бы неправдой. Предложение сделал я. Учитывая затруднительное положение, в котором он оказался, было вполне естественно таким образом отблагодарить его за гостеприимство. Он сразу согласился и предложил условия, которые меня вполне устроили.
– Понимаю, – неуверенно сказал я, не выпуская из рук кучу барахла. – Что за условия, позвольте узнать?
– Не слишком выгодные, но и несложные. Мы должны наблюдать.
– Так я и думал. – Открыв ящик комода, я затолкал в него носки и платки и понаблюдал, как Вулф вылезает из рубашки, протестующе трещавшей по всем швам. – Я заподозрил неладное еще в тот миг, когда вы велели распаковывать саквояжи. Что ж, это будет новая роль. Смотритель пастбища. Телохранитель быка. Желаю вам доброй ночи – говорят, одиночество способствует крепкому сну.
– Не дерзи, Арчи! Конечно, такому непоседе, как ты, может показаться скучным…
– Скучным? – Я замахал руками. – Что вы! Скучать в полном одиночестве ночь напролет, поверяя свои сокровенные тайны звездам? Вы плохо меня знаете. Я буду задыхаться от счастья, сознавая, что мое бдение позволит вам наслаждаться сном в этой прекрасной постели… А потом рассвет! О, мистер Вулф, как я люблю рассвет!
– Не паясничай, Арчи! Ты не увидишь рассвет.
– Черта с два, не увижу! Разве что меня пристрелит Клайд? Или вздернет на рога Цезарь?
– Ни то ни другое. Все согласовано с мистером Праттом и с мистером Макмилланом. Пока мы ужинаем, сторожить останется тот субъект, Дейв. В восемь тридцать заступаешь ты, а в час тебя сменит мистер Макмиллан. Дома ты тоже часто ложишься в такое время. Только не забудь постучать в дверь, когда придешь. Я не люблю, когда ко мне вламываются по ночам.
– Ладно, – проворчал я, снова полез в чемодан и извлек для Вулфа свежую рубашку. – Но будь я проклят, если стану таскаться с дробовиком! Улажу это с Макмилланом. Кстати, я тоже подрядился на одну работенку. Не слишком прибыльную. Мне заплатят гонорар в два доллара, но их поглотят расходы. Клиент – мисс Каролина Пратт.
– Вздор! – пробормотал Вулф.
– Вовсе нет. Она платит два доллара за то, чтобы я уберег ее братца от участи, которая страшнее смерти. Что за занятная профессия – детектив! Полночи нянчить быка, чтобы на следующий день за обедом пасть жертвой коварной блондинки. Смотрите-ка, пуговица оторвана – придется послать телеграмму Фрицу.
Глава 4
Звезды так и не узнали моих сокровенных тайн. Еще перед закатом стали сгущаться тучи, а к половине девятого наступила тьма, хоть глаз выколи. Вооружившись фонариком и набив желудок вкусной пищей, конечно не идущей в сравнение с кулинарными шедеврами Фрица Бреннера, но неизмеримо лучше той, что подают в праттериях, я покинул изысканное общество, когда принесли кофе, и отправился на вахту. Пробравшись напрямик через сад, я вскоре наткнулся на Дейва. Он примостился возле забора на перевернутом бочонке в обнимку с неизменным дробовиком.
– Все в порядке, – возвестил я, выключая фонарик, чтобы сберечь батарейки. – Ты небось уже не прочь пожевать чего-нибудь?
– Нет, – промямлил он. – Я не ем так поздно. Мне дали мяса с картошкой в шесть часов. Зато я плотно завтракаю. Брюхо меня будит – под утро я так хочу есть, что сон как рукой сгоняет.
– Очень интересно. А где бык?
– Я уже с полчаса его не видел. Последний раз был там, возле того валуна. Почему его не привязывают, ума не приложу.
– Пратт сказал, что в первую ночь быка привязали, но он так ревел, что не давал никому спать.
– И пусть бы себе ревел, – хмыкнул Дейв. – А кто не может спать из-за бычьего рева, должен держать не быков, а вуньеров.
– Кто такие вуньеры?
Дейв уже затопал прочь, но остановился, услышав мой вопрос.
– Вуньеры, мистер, это те же быки, но с хвостом вместо морды. – Он хрюкнул от удовольствия. – Теперь мы с вами квиты! Доброй ночи!
Решив поискать быка – это все же лучше, чем торчать на одном месте, – я побрел вдоль забора к воротам, через которые мы проехали, когда спасали Вулфа. Да, ночка и впрямь выдалась темная – ни зги не видно. Отойдя ярдов на тридцать, я посветил по сторонам, но Цезаря не обнаружил. Лишь миновав ворота, я наконец увидел его. Бык вовсе не лежал на траве, как мне мыслилось, но стоял в величавой позе, уставившись на луч фонарика. Он возвышался, как слон. Я крикнул ему: «Все в порядке, дружище, это я, Арчи, не волнуйся!» – и с этими словами повернул восвояси.
Я окончательно убедился, что Цезарь скорее начнет давать молоко, нежели позволит себя похитить. Однако, поскольку мне выпал жребий караулить до часа ночи, я счел за благо проявить бдительность на случай, если какому-нибудь балбесу взбредет сунуться на пастбище. Вывести быка можно только через ворота, резонно рассудил я, причем проще это проделать не здесь, а в отдаленном конце пастбища, где находились вторые ворота. Туда-то я и поплелся вдоль ограды. Внезапно мне пришло в голову, что куда проще пройти напрямик через пастбище. В такой темноте Цезарю вряд ли захочется снова поиграть со мной в пятнашки. И все же благоразумие одержало верх.