Сегодня предполагалось нечто похожее. И отказываться от выпивки было нельзя. За этим виделось не только пренебрежение, но даже предательство, к такому человеку все начинали присматриваться и недолюбливать. Это был закон – если напиваться, то вместе.
Все еще чувствуя себя отторгнутым после накачки, Андрей пристроился к столу сбоку, но Заварзин подтащил к себе стул и хлопнул по сиденью, присаживайся, дескать. Андрею ничего не оставалось, как подчиниться. Однако чувство отторгнутости не исчезло, остальные участники застолья оставались чем-то объединенными, что-то сплачивало их за столом, уставленным чудовищным количеством водки.
– Ну, – Заварзин осмотрел всех. – Надо выпить, я полагаю. Мы просто обязаны… Иначе нам не простится.
– Ничего, Саша, – сказал Подгайцев, глядя на вздрагивающую поверхность водки. – Ничего. Это всех укрепит и сплотит. Другого выхода просто не было. И пусть никого из нас не постигнет подобное.
– Ну что ж, – и Заварзин судорожно выпил до дна свою водку. Все последовали его примеру.
Андрей выпил только половину и так поставил свой стакан между тарелками, чтобы его не было видно. Хитрость удалась. Разливая вторую бутылку, Заварзин лишь немного долил в его стакан, уравняв с остальными. Он быстро захмелел, глаза его подернулись пленкой, в движениях появилась размашистость. Но лицо осталось непривычно печальным.
Поставив локти на стол, Заварзин уставился невидящим взглядом в колбасу, нарезанную как-то рвано, с торчащими красноватыми ломтями. Остальные набросились на закуску, торопясь набить рот до того, как Заварзину придет в голову разлить по стаканам третью бутылку. Андрей ощутил волнение – подворачивался шанс, которого он ждал так долго. Появилось чувство, что он, неузнанный, находится среди врагов и ему предстоит нечто важное. Он покосился на пьянеющего Заварзина, бросил быстрый взгляд через стол – Махнач и Феклисов уминали отбивные, стараясь придать своим лицам выражение задумчивое и скорбное.
Андрей понял, что повод для сегодняшней пьянки скорее печальный, чем радостный. В окне виднелся «Мерседес», залитый лучами закатного солнца. В этом освещении он выглядел как никогда роскошным, но больше всего Андрея интересовали ключи, которые Феклисов оставил в дверце. Выволакивая ящик пива с заднего сиденья, он забыл ключи в дверце, и Заварзин о них пока не вспомнил.
– Я сейчас, – сказал Андрей, поднимаясь.
– Один уже готов, – хмыкнул Феклисов.
– Не задерживайся, – пьяно приказал Заварзин и погрозил пальцем.
Выйдя в коридор, Андрей остановился. За ним никто не шел. Донеслись слова Заварзина: «А парень был неплохой… Жаль, что так получилось…» В конце коридора Андрей оглянулся. Проход был пуст. Он вошел в комнатку, где стоял телефон. Быстро набрал номер.
– Света? Слушай внимательно. Не перебивай, только слушай. Где твой мотоцикл?
– Во дворе.
– На ходу?
– Заправиться надо.
– Срочно заправляйся. Сейчас половина восьмого. В десять ты должна стоять напротив нас в пролете завода.
– Какого завода?
– Стены напротив нашего гаража знаешь? Вот там. Маскируйся и жди. Час, два, сколько потребуется. Поняла? Все.
И Андрей положил трубку. Когда он вернулся в приемную, Заварзин разливал третью бутылку. Пьянка шла с ускорением.
– Что-то вы, ребята, маленько не в себе…
– А потому мы, Андрюша, маленько не в себе, – врастяжку проговорил Заварзин, – что повод у нас сегодня не больно веселый. Человек погиб, понял? Надежный, между прочим, человек… Зря в общем-то.
– Шефу виднее, – обронил Подгайцев.
– Ни фига ему не виднее! – вдруг закричал Заварзин. – В штаны наделал шеф, вот и все. Перетрухал! И мы тоже хороши…
– Мы сделали то, что от нас требовалось, – тихо, но твердо сказал Подгайцев. – А этот надежный парень раскололся перед поганым следователем, как… Как последнее дерьмо.
– Все правильно, – кивнул Феклисов. – Все путем, ребята.
– От нас он не ожидал такого, – хмыкнул Махнач. – Все понял, только когда я кружку с водкой поднес… Ну, ничего, ему не было больно. Когда столько выпьешь – уж ничего не помнишь.
– Мир праху его, – сказал Заварзин, в очередной раз поднимая стакан.
– Дай бог, чтоб и за наш упокой кто-нибудь выпил, – проговорил Подгайцев каким-то смазанным, пьяным голосом.
– Выпьем, – кивнул Заварзин. – Не переживай, Михей… Это я тебе обещаю.
Подгайцев быстро взглянул на него, но без страха, с ухмылкой, как бы зная что-то про себя, что-то уже прикидывая.
Андрей потерял ощущение времени. Вся его забота сводилась к тому, чтобы меньше выпить. Он прикидывался опьяневшим, неловко опрокинул свой стакан, тут же наполнил его водкой, что-то говорил и время от времени остро поглядывал за окно – ключи все еще висели на дверце «Мерседеса». После четвертой бутылки он окончательно убедился, что Заварзин не решится сегодня сесть за руль, заночует здесь. Пьянка продолжалась, и только темнеющее небо отмечало проходящие часы. Выйдя во двор, Андрей взглянул в сторону завода – ему показалось, что в провале стены полыхнули фары. Но, сколько он после этого ни всматривался, ничего не увидел. То ли Света затаилась, то ли еще не приехала.
Когда он вошел в комнату, Подгайцев разливал по стаканам пиво – значит, сейчас все пойдет еще круче. Пиво к хмелю прибавит дури, тяжести, сонливости. Андрей разлил две бутылки пива по стаканам, хотя видел, что в них оставалась и водка. Этого никто не заметил. Первым взял свой стакан, пригубил, но тут его качнуло, он с трудом выровнялся и прислонился к стене.
– Держись, парень! – хохотнул Заварзин. – Держись, Андрюха! Тебя еще ждут кое-какие испытания. Жизнь продолжается!
– Какие испытания?
– О! – протянул Заварзин, подняв вверх указательный палец. – Очень ответственные! Очень! Ну, просто невероятно ответственные. Но мы в тебя верим. С некоторых пор мы верим в него, правда, ребята? Теперь он наш. – Положив тяжелую руку на плечо, Заварзин сочно поцеловал Андрея в щеку. – Куда ему, бедному, теперь податься… Кругом одни враги, опасности, следователи шныряют по следам… Но мы с ними разберемся, правда, Андрей? Со всеми расквитаемся.
И опять Андрей расчетливо долил водку в стаканы, в которых еще были остатки пива. Эта смесь наверняка свалит самых крепких. Феклисов, уставившись перед собой, жевал, бездумно запихивая в рот кусок за куском. У Махнача взгляд остановился и глаза сошлись к переносице, к тому же он весь сотрясался и вздрагивал – началась икота. Подгайцев склонился над столом, и волосы его лежали среди тарелок. Заварзин, неопределенно улыбаясь чему-то, сидел со стаканом в руке и чуть кивал, как бы разговаривая с собой.
– Значит, так, ребята, – вдруг проговорил он ясным голосом. – Завтра утром мы должны навсегда забыть и эту пьянку, и повод. Ясно? И пьянку, и повод. Ничего не было. Никаких трогательных воспоминаний. Все. Я пошел спать. Хотя на посошок еще можно бы, а, Михей?
– Даже нужно. – Подгайцев неловко сковырнул ножом пробку с горлышка бутылки. Но разлил уверенно, поровну. – Андрей, поставь пиво на место. Пусть на утро останется, а то не выживем. Саша, тебе слово.
– Ребята… Значит, так… Мы будем живы и здоровы до тех пор, пока будем держаться друг за друга. Как только кто дрогнет, так сразу каюк. Поэтому предупреждаю… Если замечу, – он с пьяной пристальностью посмотрел на Андрея, пытаясь собрать его расползающийся образ, – если замечу, что кто-то дрогнул… Тому будет первый каюк. Это должен знать каждый. Чтоб потом не обижаться. Один вот дрогнул, и что же… Не пережил ближайшей ночи. Не надо отрекаться, ребята. Нам уже нельзя… Самый чистый из нас – и тот тянет. – Он снова посмотрел на Андрея. – Если не на расстрел, то на десяток лет уж точно, а то и на полтора. Через пятнадцать лет никто не возвращается. Поверьте мне… Я видел некоторых… Это уже другие люди… Они немного похожи на прежних, даже могут узнать своих прежних друзей, но это другие люди. Он говорит мне: Саша, ты меня не узнаешь? Я же Ваня! Смотрю – это не Ваня. Он когда-то был Ваней… А сейчас он Ваней только притворяется. Слушайте меня… Все летят на бабах, на жадности и на водке. Ну, как мог Олег струхнуть перед этим недоделанным следователем! Как он мог выболтать…