«Форд» выехал на шоссе и помчался в сторону Пулковских высот.
– Разве нам не в город? – недоуменно поинтересовалась Ксения.
– Нет-нет, – брюнет вежливо улыбнулся, – нас ждут на даче!
Машина съехала с шоссе на узкую грунтовую дорогу, мимо пролетела светлая березовая роща, большое поле, засеянное высокой травой. Из-за поворота дороги показалась маленькая невзрачная деревенька – несколько неказистых бревенчатых домишек, прячущихся от посторонних глаз в густых, запущенных яблоневых садах.
«Форд» остановился перед покосившимися воротами, брюнет вышел, распахнул ворота, и они въехали во двор.
– Это дача? – Ксения удивленно уставилась на полуразрушенный дом под драной толевой крышей. – Куда это мы приехали?
– Дача, дача, – равнодушно проговорил брюнет, открывая дверцу машины, – здесь нам никто не помешает. Выходите! – Вся его вежливость и предупредительность исчезли без следа.
Ксения взглянула на его лицо, увидела пустые озабоченные глаза и поняла, что она глупо попалась, что ее обманули, как наивную девчонку, и что с Борисом она не встретится.
Она забилась в глубину салона, сжалась в комок, но плешивый верзила развернулся к ней, схватил за шкирку, как котенка, и вышвырнул из машины. Снаружи ее подхватил брюнет, обнял за плечи, помог удержаться на ногах и повел к дому, приговаривая:
– Ну зачем же, зачем же так, зачем нам неприятности? Нам неприятности не нужны, мы хотим как лучше. Мы хотим все по-тихому… Ты девочка большая, все понимаешь и не будешь шуметь…
Она девочка большая. Она все понимает. Она понимает, что живой ее отсюда не отпустят. Ей осталось жить самое большее час-полтора.
Закричать? Позвать на помощь? Да кто же здесь услышит! Ее потому и привезли сюда, в эту забытую Богом деревеньку, что здесь нет ни души, что, хотя до города всего несколько километров, здесь можно кричать, стрелять, можно устроить настоящее побоище, и никто ничего не услышит, а если даже услышит – побоится вмешаться…
Ее охватила странная апатия. Она шла, безвольно переставляя ноги, не думая о том, что ее ждет.
– Вот так, вот и славно, – приговаривал брюнет, медленно заводя ее на скрипучее рассохшееся крыльцо, – все по-тихому, ни стуку ни грюку, нам ведь шум ни к чему, правда?
Следом за ними шел потный плешивый мордоворот с синим чемоданом в руке.
Притворив за собой дверь избушки, он швырнул чемодан на пол и грубо прорычал:
– Ключ давай!
– Да, Ксюша, – промурлыкал брюнет, – давай-ка ключик от чемодана! Ты же девочка большая, понимаешь, что все равно мы его заберем…
Почему-то этот брюнет с его ласковыми фальшивыми интонациями казался Ксении страшнее лысого громилы, от его пустых, равнодушных глаз у нее по спине побежали ледяные мурашки.
Она полезла в сумочку за ключом, оба похитителя жадно следили за ее руками.
Брюнет выхватил у нее из рук маленький плоский ключик, сунул в замочную скважину чемодана – и тихо выругался.
– Ты что, – поднял он на Ксению бешеный взгляд, – шутить вздумала? Ты же, мать твою, большая девочка! Ты же понимаешь, что мы с тобой сделаем! Где ключ?
– Это тот самый ключ… – еле слышно проговорила Ксения, и он понял, что она не врет, что она сейчас просто не может врать.
– Почему же, блин, он не подходит?
– Да кому нужен этот ключ? – прорычал лысый и одним ударом кулака сшиб с чемодана замок. – Что ты из всего проблемы делаешь?
Чемодан распахнулся, и из него посыпались незнакомые Ксении вещи – безвкусные юбки, лифчики немыслимого размера, что-то вроде огромного лоскутного одеяла…
– Это не мой чемодан… – проговорила она вполголоса, но похитители не слышали ее, им было не до того – они отдирали ножом подкладку чемодана, искали тайник.
Они не слышали ее и не смотрели в ее сторону.
Ксения внезапно ожила. Она поняла, что сейчас – тот самый момент, когда она должна действовать, что сейчас – ее единственный шанс…
Бандиты стояли между ней и дверью, поэтому она бросилась к окну. Надев сумочку на руку, как боксерскую перчатку, высадила окно и в снопе осколков бросилась в него, как в прорубь. Почувствовав боль от порезов на лице, упала в густые заросли крапивы под окном, вскочила на ноги и припустила по запущенному огороду, петляя как заяц.
– Ты куда, стерва! – послышался сзади злобный хриплый крик лысого бандита, и сразу вслед за этим криком совсем негромко прозвучал револьверный выстрел.
Ксения споткнулась, ноги ее подогнулись, и она упала в густой пыльный бурьян. Перед ее широко открытыми глазами переплетались стебли травы, спешили по своим неотложным делам насекомые. Особенной боли Ксения не чувствовала, только свет в глазах постепенно мерк, и жизнь, пульсируя, толчками покидала ее.
– Ты что же, блин, натворил! – раздался над ней недовольный голос брюнета. – Нам же сказали – если не будет бумаг, тогда ее живую привезти, а ты наповал грохнул! Что теперь делать?
* * *
Наутро Катерина проснулась поздно, когда Ирина уже сбегала ненадолго прогуляться с Яшей и сварила кофе. Позавтракали остатками вчерашнего пиршества, позвонили Жанне, но дома никто не отвечал – видно, ушла уже в свою нотариальную контору.
Ирина решила звонить в аэропорт насчет чемодана, а Катька болталась по квартире в халате, рассматривала свои тряпочки и наконец скрылась в ванной комнате. Время летело быстро, Ирина без конца набирала номер, там было плотно занято. Ирина с тоской посматривала на часы – ей бы нужно поработать, а то день пропадет. У нее свой собственный график, и нельзя его отменять. Стоит только дать себе послабление, и роман застопорится.
Катерина в это время устроилась рядом и поставила на стол половину вчерашнего пирога с абрикосами. Первую половину они одолели вчера втроем, и теперь Катька умильно поглядывала на вторую. Она нерешительно оглянулась на Ирину, потом взяла нож и разрезала пирог пополам. Ирина сделала страшные глаза, и тогда Катька разрезала каждый кусок еще пополам, после чего схватила ближайший к ней кусочек и стала есть, зажмурившись от удовольствия. Пирог действительно удался, и от того, что пролежал ночь, он стал только вкуснее, но у Ирины совершенно не было аппетита.
Когда она в сотый (или тысячный, или миллионный) раз набрала номер справочной международного аэропорта и наконец услышала в трубке вожделенные длинные гудки, сердце радостно забилось. Наконец ей удалось дозвониться! Почти целый час она набирала этот проклятый номер, и все время было занято, занято, занято…
Трубку сняли, и недовольный женский голос произнес:
– Подождите!
– Я и так уже целый час жду… – начала было возмущенную тираду Ирина, но ее уже никто не слушал. Телефонистка громко и рассерженно препиралась с каким-то непонятливым посетителем, втолковывая ему, что он вошел не в ту дверь. Ирина скосила глаза на Катьку: та деловито и сосредоточенно уничтожала уже следующий кусок пирога.
Наконец девица смогла выпроводить нежелательного посетителя, произнесла, неизвестно к кому обращаясь, всеобъемлющую фразу «Дурдом со сквозняками!» и соизволила проговорить явно Ирине:
– Слушаю!
– Девушка! – Ирина не могла скрыть раздражения, вызванного часовым общением с бесчувственным телефоном. – Девушка, моя подруга прилетела вчера из Рима и, получая багаж, перепутала чемодан, они такие похожие… что вы ей посоветуете?
– Обратиться к психиатру! – рявкнула телефонистка.
– Что вы себе позволяете?! – Ирина тоже перешла на крик, потому что сил не было сдерживать эмоции. – Я буду на вас жаловаться!
– Звоните в отдел претензий! – Девица поняла, что переборщила. – Телефон такой-то…
– Опять звонить! – простонала Ирина и набрала номер отдела претензий.
На этот раз номер не был занят.
В трубке слышались равнодушные длинные гудки.
Трубку просто никто не брал.
Катерина тихонько ела третий кусок пирога.