– Подсказать могу, если серебряный империал за декаду тебе не дорого, то надо тебе в "Проезжего купца" идти. Там и комнаты хорошие, и обслуга вышколенная, и охрана никому спуску не даёт. В ней и купцы, и благородные бывают, и прочий люд при деньге останавливается. Для простого люда самый лучший выбор – это в "Гнедом скакуне" остановиться. Там комната на декаду в четыре-пять серебренников обойдётся. И подешевлее места есть, да только где кухня плохая, где с опаской жить придётся, а где под вечер такие непотребства закатывают, что жить там никак невозможно. В город под праздник и соваться не стоит, цены и так поболее, чем в пригороде были, а сейчас почитай, две цены просят.
– Денежки, пожалуй, мне ещё понадобятся, да и к прислуге я не привыкший, так что загляну в "Гнедого скакуна", может, и впрямь хорошее место.
– Ты не сомневайся, потому как выгоды мне с твоего обмана никакой нету. Да и… а ну как заклятья, какие знаешь, и за обиду решишь спросить. Залазь лучше на повозку, я тебя почитай до таверны и подвезу.
Запрыгнув, я устроился поудобнее. Повозка тем временем двинулась и покатилась по дороге.
Может и прав старичок, и таверна будет хорошей? Было бы неплохо. И искать не придётся. Их тут, пожалуй, больше десятка, попробуй, найди хорошее место.
Крайним на въезде в пригород белел недостроенный двухэтажный дом, дальше пошли пожелтевшие и серые дома, и чем дальше мы проезжали, тем более тёмной становилась древесина. Наверное, мастер-плотник мог бы по виду этих домов понять, как жил пригород эти годы. Когда были хорошие годы, и он прирастал, когда неудачные, и он оставался на месте. Я же лишь глазел по сторонам и предвкушал долгожданный отдых. Вот похоже и таверна, только конь на вывеске почему-то рыжий. Так, уже и надпись видна, действительно "Гнедой скакун".
– Стой! Стой, тебе говорю, – старик остановил повозку и повернулся ко мне. – эт' вон стал быть и есть "Гнедой скакун", а хозяина мастер Гийом кличут.
– А отчего конь-то на вывеске рыжий?
– Хе-хе. Эта история долго окрестный люд веселила. Вывеска вишь из цельного куска чёрного дерева делана. Гийом-то за кусок дерева почитай золотой империал заплатил, да за то чтоб из него вывеску вырезали, ещё несколько серебряных. Хотел видать нос утереть прочим мастерам. Покрасили ее, как полагается и повесили. Через декаду – глядь, а краска-то обсыпается. Ещё раз покрасили, не держится на энтой древесине краска. Тады он в городе отыскал у торговца краску, аж в руинах Древних добытую. Краска эта ему в два с половиной золотых обошлась. Покрасили вновь – красота, да только как высохла она, так оказалась жёлтой с красноватым отливом. Да ещё и с магической защитой от грязи и повреждений. Так от теперь и новой не закрасить, и эту не отодрать ничем. Вот так и висит.
Я засмеялся: – Действительно, такие расходы, что выкидывать жалко.
– Так теперь его кажный и норовит с вывеской-то поддеть.
– Ну, хоть теперь его вывеска действительно стала самой знаменитой в округе.
– Ент' да, ент' да. Што ж, прощевай, значит. Светлых тебе дней.
– И вам удачи, – сказал я спрыгивая с повозки.
– Но-о, пошла, старушка, пошла.
Развернувшись, я прошёл через ворота, пересёк открытый двор и открыл дверь в таверну. Запахи жареного мяса и пива заставили желудок судорожно сжаться. Увидев у стены свободный стол, я немедленно за ним устроился и осмотрелся. Чистые выскобленные столы, везде порядок, на окнах занавески с вышивкой, собак под столами не водится. Уже хорошо. Возле стойки, за столом, покрытым белой скатертью, сидят шестеро. Седовласый мужчина, лет шестидесяти. Рядом с ним сидит девушка, с чёрными волосами, стянутыми в конский хвост, свисающий до лопаток. С другой стороны четверо мужчин – по виду наёмники, все здоровые как огры. Так, это, наверно, из благородных кто-то, с дочерью и охраной на праздник приехал. Соседний стол купец из Сулима с караванщиками занимают, больше тюрбан и шёлковый халат никто носить не станет. Хозяин, видать, уважил их, из пиал вон потягивают чай, а остальные деревянными кружками да медными кубками довольствуются. Остальные столы заняты прочим людом – и мастеровые видны, и крестьяне. Похоже, по нраву таверна местным труженикам. И впрямь не плохо, народ спокойно отдыхает, ни пьяные не валяются, ни склок с драками и руганью. Сидят себе пиво потягивают, да беседы ведут. К моему столику подскочила пухленькая девица в голубеньком платье и белом переднике.
– Пива, вина, жареная баранина с луком сегодня хороша, чего желаете милсдарь?
– Если и впрямь хороша, то её и закажу, – улыбнулся я, – а к ней хорошего красного вина.
– Сейчас всё будет, – пообещала она и устремилась к стойке.
После обильной еды, сдобренной превосходным вином, совершенно не хотелось двигаться, и тянуло в сон. Пожалуй, стоит подумать и о ночлеге. Я махнул рукой, подзывая служанку.
– Спасибо за совет, мясо было замечательно приготовлено.
– Всегда рада помочь, – улыбнулась она. – Желаете чего-нибудь ещё?
– Хотел поинтересоваться, есть ли у вас свободные комнаты?
– Надо спросить у мастера, он сам постояльцами занимается. Пойду ему скажу.
Ко мне подошёл хозяин, краснощёкий здоровяк в кожаном переднике.
– Что, парень, хочешь комнату снять?
– Да, хотелось бы, если в цене сойдёмся.
– Под праздник везде цена высока, а за день-другой до него так и вовсе свободного угла не найти. Пойдем, покажу комнату, там и о цене потолкуем.
Мы поднялись по массивной дубовой лестнице на второй этаж. Прошли по коридору до последней двери и вошли в комнату. Хозяин подошёл к окну и открыл дощатые створки. Заходящее солнце осветило комнату красноватыми лучами. Под окошком стоял небольшой столик, возле него стул, справа стояла кровать, с другой стороны поместился окованный сундук с небольшим замком.