Немного подумала, засунула в туман руку и отодвинула от крупного алмаза почти прикоснувшийся к нему рубин к краю колонны. Только она его отпустила, как остальные тотчас ринулись в разные стороны. Шагнув назад, посмотрела на новый узор, теперь в нескольких дюймах от алмаза замерли два рубина и сапфир. Задумчиво взглянула на небо. Достала из мешочка ещё один алмаз. Покрутила его на руке. Из подлобья глянула на меня и, отвернувшись, пробормотала: – Пообещала ведь, слово нужно держать.
С этими словами она сунула алмаз в туман и положила его на вершину крупного. Вновь камни рванулись с мест. Теперь они образовывали круг не более фута в диаметре, да и больше их стало раза в три. Старушка взирала на дело рук своих с неподдельным изумлением. Потом перевела взгляд на меня: – Ты часом не из богохульников будешь? Не дают тебе боги безоблачной жизни.
– Нет, – удивлённо протянул я, – может, день для ворожбы не удачный?
– Хороший сегодня день, хороший. Да только чудом удалось беду от тебя отвести, да половинку твою вторую в судьбу вплести. Нельзя ведь камни так сближать, рисковала я. Надо было малый алмаз вблизи большого поставить, но тогда бы рубины его коснулись, а это тебе гибель верная.
– Я ж и говорю, за всё приходится платить.
– Тут ты прав, – вздохнула гадалка, – да выбор у тебя был не велик, или умереть через пару дней, или попытаться судьбу обойти.
– Ну, так как, удалась ворожба, стало быть? И без довеска?
– Теперь-то всё в порядке будет. Ежли, конечно, на рожон самому не лезть. Не думай, что медведей из берлог за хвост таскать будешь, да смерти в лицо ухмыляться. Тем и опасна ворожба, что нить судьбы хрупкой становится и на любом узелке порваться может.
– Верю теперь, что за гадание с вами бывало и золотом рассчитывались, умеете людей убеждать. Вам бы в столицу податься, там может, и на замок нагадали бы.
– Та на што ж мне, мил человек, замок? Сидеть да в окно пялиться, нет уж, добрая дорога завсегда лучше будет. А сколь всего повидаешь – не перечесть. Если дорога затянула, то на месте тебе уже не усидеть. Так-то.
– Не буду спорить, вам видней.
– Очень уж ты добрый да уважительный, не зря тебе помогла, ой не зря. Только пора мне в путь-дорожку, вон и повозка едет, меня и подвезёт.
Она проворно подскочила к колонне, блеснула структура развеиваемого заклинания, сгребла камни в мешочек и спрятала его. Столб тумана осыпался на траву каплями воды. Подъехавшая повозка остановилась. Возница, крепкий паренёк, спросил: – Не в Дарлицу путь держите? А то садитесь, подвезу. С попутчиками в дороге веселей будет.
– В Дарлинку, милок, в Дарлинку. Ток одна я буду, – кивнула старушка и уселась в повозку.
– А ты ведь не веришь старой, – повернулась она ко мне, – думаешь, знает пару заклинаний и пользуется этим. Думаешь-думаешь. Только никогда я людей не обманывала. Поверь мне, и ищи свою суженую. Светлых тебе дней.
Повозка медленно покатилась по дороге. Старушка смотрела на стоящего у дороги парня, пока он не скрылся с глаз. Она погладила сквозь одежду мешочек с камнями и прошептала: – Ищи. Ведь не будет тебе покоя, пока ты её не найдёшь…
Проводив взглядом отъезжающую повозку, я покачал головой. Развернувшись, отправился в таверну. В зале появились новые лица, один столик окружила компания загулявших мастеров, громогласно здравивших четверых учеников, сдавших экзамен мастерства и ставших подмастерьями. Те в свою очередь хвалили своих учителей, которые способны обучить даже таких бездарей как они. За взаимными тостами служанка едва успевала подносить кружки с пивом. Совсем замотавшись, позвала хозяина. Тот выглянул из кухни, поглядел на веселье и, хмыкнув, исчез. Через минуту появился, вновь неся на плече небольшой бочонок с вкрученным бронзовым краником. Марта тем временем притащила из-за стойки небольшие козлы и поставила на стол. Компания поприветствовала появление бочонка восторженным ревом и здравницей пивоварам.
Ещё за одним столом сидел богато одетый мужчина средних лет, пил вино и разглядывал окружающих, изредка презрительно кривился, будто заметив нечто недостойное. Широкие плечи, бугрящиеся мышцы, длинный меч, лежавший на столе, заставляли посетителей делать вид, что они не замечают его пренебрежения и отводить взор.
По лестнице со второго этажа спустился седовласый со своей спутницей. Заметив меня, она что-то коротко сказала и кивнула в мою сторону. Седовласый двинулся ко мне, а девушка пошла к стойке. Мужчина, увидев проходящую мимо девушку, довольно заулыбался и начал вставать из-за стола, та усмехнулась и взглянула ему в глаза. Воин вздрогнул, чем вызвал несколько обидных смешков в зале. Задетый его пренебрежением люд злорадно скалился над проявленным им страхом. Он залился краской и в ярости заозирался в поисках смеявшихся, но увидел вокруг лишь безучастные лица людей занятых едой и выпивкой. Сделав вид, что вставал поправить пояс, он уселся обратно на лавку. Девушка подошла к стойке и хлопнула ладонью по звонку. Рита выскочила из кухни, подхватила белоснежный свёрток и устремилась к свободному столу. Обтёрла полотенцем, расстелила на нём скатерть. К стойке подошёл Гийом, и угодливо кланяясь, произнёс: – Пожалуйста, госпожа, присаживайтесь, ваш столик готов. Еда и вино сей же час будут.
– Ритка – бегом на кухню за едой для госпожи, – прикрикнул он на и так спешащую в сторону кухни служанку.
Седовласый тем временем добрался до моего стола.
– Позволите присесть, молодой человек? – поинтересовался у меня.