Эти мысли промелькнули в моей голове, словно вихрь в прериях, но в тот же миг Чёрный Ворон закричал:
– Быстро давай ремень и завязывай мне руку выше локтя!
Я немедленно выполнил приказ воина, а он тем временем продолжал:
– Надрежь ножом место укуса, а ты, Сова, – здесь он повернулся к моему другу, – как можно быстрее беги в селение и сообщи о случившемся колдуну, пусть немедленно придёт с тобой!
Чёрный Ворон протянул мне руку. Выше ладони виднелась маленькая припухшая ранка. В это место я вонзил кончик ножа. Ни единый мускул не дрогнул на лице воина. На мгновение мне показалось, что мой нож вонзается в мёртвое дерево. Двумя надрезами я удалил мясо в месте укуса. Брызнула кровь. Я приник губами к ране, отсасывая и выплёвывая отравленную кровь. У меня сводило челюсти, я понимал: достаточно маленькой ранки у меня во рту – и я разделю судьбу Чёрного Ворона. Но я продолжал сосать без перерыва, потому что знал: каждая высосанная капля крови отдалит смерть воина. Наконец кровь перестала идти.
Мы двинулись теперь кратчайшей дорогой к селению. Воин сперва шёл вровень со мной, но потом замедлил шаг, он всё чаще спотыкался о камни. Его тело покрылось холодным потом, он весь блестел, как будто только что вышел из воды.
Опухоль увеличилась. Мне пришлось снять пояс и сделать Чёрному Ворону перевязь для его опухшей руки. Мы шли всё медленнее. Я перекинул его здоровую руку через своё плечо, и так мы брели в направлении селения.
Чёрный Ворон начал бредить. Идти уже не мог. Обливаясь потом и стиснув зубы, я тащил его по острым камням – только бы поближе к селению!
Я не хотел отдыхать, но в конце концов споткнулся о какой-то камень и рухнул на землю. Изранил себе лицо, зато уберёг бесчувственного воина от ушибов. Я выбрался из-под беспомощного тела Чёрного Ворона. Посадил его поудобней, прислонив к берёзовому пню.
Вид у воина был страшный. Рука почернела по локоть, опухоль захватила плечо и дошла до самого лица. Я не знал, чем помочь, и отчаяние охватило меня.
Может, Сова уже добежал до лагеря? Может, уже ведёт кого-то на помощь? Только бы поскорее, иначе я сойду с ума!
– Скаясс, скаясс (пить, пить), – еле слышно прошептал воин.
Я бросился в сторону берёзовой рощицы, где струился ручеёк. На ходу я снял набедренную кожаную повязку, чтобы набрать в неё воды.
Назад, от ручья, я бежал как можно быстрее, и самые ужасные мысли теснились в моей голове: он мучится от жажды, может быть, я уже не застану его в живых… Я мчался, прыгая с камня на камень, будто горная коза. В руках у меня была повязка с живительной влагой. Ещё только один шаг – и вон за той скалой лежит Чёрный Ворон.
Когда я приблизился к скале, из-за неё послышались голоса. Я рванулся вперёд и увидел моего брата с воинами.
У меня отлегло от сердца.
Теперь я спокойно подошёл к лежащему воину, опустился подле него на колени. Брат осторожно поднял его голову. Я поднёс воду в широкой кожаной повязке ко рту Чёрного Ворона. Вода разлилась по его лицу, потекла струйками на грудь, и воин очнулся. Жадно припал губами к воде и пил, пил.
Потом Танто с помощью воинов посадил его на коня, сам сел позади него и, придерживая Чёрного Ворона правой рукой, поскакал бешеным галопом в селение. Я сел позади другого всадника, и мы помчались вслед за братом.
В селении нас ожидал отец.
Чёрный Ворон был без сознания, когда его внесли в типи. Всем остальным приказали разойтись.
К типи приблизился колдун, голый, разрисованный жёлтыми полосами. Волосы у него были связаны в пучок шкурой гремучей змеи, в зубах он держал незнакомый мне амулет.
Вокруг залегла тишина, только с другого конца селения начал доноситься всё громче гул бубнов. Горькая Ягода упал на землю и, извиваясь, как змея, пополз вокруг типи, где лежал Чёрный Ворон.