— В отличие от тебя, я не вхож в столь высокие сферы. Турецкому, честно говоря, уже стала надоедать эта игра в прятки, хождения вокруг да около.
— Я тебе вот что хочу сказать, Алексей Петрович. Я не буду из тебя ничего вытягивать, надеясь, что ты по старой дружбе сам расскажешь то, о чем посчитаешь нужным сказать. Ибо ради возвращения домой нашего национального достояния я и приехал к тебе.
— Чудак-человек! Я ж и не собираюсь ничего скрывать. Извини, если у тебя создалось такое впечатление. Здесь меня совсем иное заботит...
— Что же?
— Будут огромные трудности. Почти непреодолимые.
— Да уж не без того... — снисходительно заметил Турецкий.
— Но они возникнут совсем не с той стороны, с которой ты думаешь.
— Да? — сделал удивленное лицо Турецкий.
— Мешать станут не всякие там Жоржики или Комары. Даже наши мафиози, на худой конец. Сопротивляться будут деятели из президентской администрации. Если не сам.
— Ну уж! — развел руками Турецкий. — При всем моем, мягко говоря, не самом позитивном отношении к этой личности я все-таки думаю, что в таком грязном деле... Это при его-то характере!
— Характер тут ни при чем, — задумчиво заметил Кротов. — Скажут — и послушается...
— Если ты имеешь в виду это?.. Впрочем, на то она и семья.
— Хотя, — усмехнулся Кротов, — я готов согласиться с тобой: вопрос не бесспорен. Его могли и просто обвести вокруг пальца, показав радужные перспективы и ни слова не сказав о конечной цели.
— А чего ты мафию помянул? Она какое отношение имеет?
— Да я просто уверен, что хорошо всем нам известный Отец не мог бы пропустить мимо своего рта хотя бы куска столь жирного пирога.
— Это означает, что какая-то часть залога вполне может оказаться в кармане господина Коновалова, крестного отца?
— Во всяком случае, не исключаю. Его, кстати, тоже могли надуть в этом деле.
— Комар? Братья Аракеляны?
— Думаю, второе теплее. По моим сведениям, Жорж и покойный Левон в короткое время стали в Штатах миллионерами. У Жоржа собственный особняк, яхта, личный самолет. И до последнего времени ни у одного, ни у другого братца, кажется, не было никаких сложностей с налоговой полицией.
— Может, фирма «Голден» была под «крышей» господина Коновалова?
— А вот это бесспорно.
— В таком разе не могли ли люди твоего Отца и убрать Левона? За какие-то нам пока неизвестные провинности?
— Во-первых, он не мой, а, мягко выражаясь, общероссийский, как любая достопримечательность нашего смутного времени. А во-вторых, люди Отца не приговаривали Левона. Не будем торопиться, может быть, что-то сумеет раскопать Вячеслав Иванович.
— Алексей Петрович, а ведь ты был в Штатах именно тогда, когда замочили исполнительного директора «Голден» господина Дондероу?
— Ну.
— Много было шуму?
— По их меркам маловато.
— Странно...
— Мне тоже так кажется. Вернее, показалось. Потому что я, помню, и особого внимания на этот факт не обратил. Не знал, кстати, и о том, что фирму основали братья Аракеляны. Это меня потом Саймон Нэт просветил. Самую малость.
— ФБР?
— Руководит нью-йоркским отделением. Но по призванию — сыщик. Причем классный. К данному делу он отношения не имел, как мне поначалу показалось. А когда я его спросил, он просто ушел от ответа. Ну мало ли, неинтересно человеку, не знает, а я не стал настаивать.
— Но как, если не секрет, ты вообще узнал об этих драгоценностях? — добрался наконец до главного Турецкий.
— В высокие сферы я не вхож, это тебе уже известно. Но с референтом президентского советника по экономике господином Маркиным Игорем Леонидовичем много лет поддерживаю дружеские отношения. На каких, спросишь, основаниях? Да просто потому, что мы с ним выросли в одном дворе.
— Маркин... Игорь Леонидович? Нет, не слыхал, — сказал Турецкий.
— Немудрено. Референт, мелкая кремлевская сошка...
— Однако в наше время, насколько мне известно, Алексей Петрович, именно сошки и решают самые крупные дела. А потом, референт советника самого президента не такая уж и мелкая сошка. И если он человек с умом... — Турецкий выразительно посмотрел на Кротова.
— Игорь — человек неглупый. Даже очень... Разве глупый человек ездил бы сегодня на представительском «мерседесе»? Имел бы в центре пятикомнатную квартиру? Особняк на Истре?
— Да, на подобные приобретения нужны хорошие мозги, — согласился Турецкий. — Особенно если иметь в виду его зарплату.
— А знаешь, сколько он получает?
— Чиновники его уровня получают не больше четырех-пяти сотен баксов.
— Примерно. Вот и думай, на какие шиши сделаны приобретения?
— Женат?
— Был. Но с этим делом у него порядок, женщин хватает, может и поделиться.
— Хорошо устроился!
— Неплохо, — тактично поправил Кротов. — Но я подозреваю, и не без оснований, что именно с подачи Маркина и получил теплое местечко советника председателя Гохрана Валера Комар.
— Интересный альянс! — воскликнул Турецкий. — А что же их свело? Какой-то бухгалтер и кремлевский служащий!
— Однажды оба они оказались в служебной командировке в далеком сибирском городе Алдане...
— И Маркин тебе об этом поведал? — недоверчиво усмехнулся Турецкий.
— А почему бы и нет? Говорю же, мы в одном дворе выросли. И никогда врагами не были.
— Вероятно, именно в это время Валерий Комар занимал должность главбуха на заводе «Кристалл»? — задумчиво сказал Турецкий, и Кротов заулыбался.
— Ну вот видишь, оказывается, и сам все уже знаешь!
— А после этой встречи в командировке наш главбух неожиданно сел на стул советника председателя Гохрана? — продолжал угадывать Турецкий.
— Не сразу, не сразу, — охладил его Кротов. — Но мыслишь, Александр Борисович, в абсолютно верном направлении. Действительно, сел, но спустя полгода.
— И за эти полгода из заводской кассы исчезли сто двадцать миллионов рублей! — уже твердо заявил Турецкий.
— Ну почему же так сразу и исчезли? Нет, они были переведены на счет одного коммерческого банка.
— Была такая нужда?
— Ага. Речь шла о создании международной фирмы по торговле изделиями из драгметаллов.
— А директором той фирмы был назначен Валерий Михайлович?
— Он, — подтвердил Кротов. — Комар.
— Стоп! — сказал Турецкий. — Попробую домыслить дальше. Фирма уже не существует. Коммерческий банк сгорел.
— Но фирма была. Я даже имел честь присутствовать на открытии. Но, к сожалению, здание на Сретенке, в котором она располагалась, пошло на снос... А вот коммерческий банк действительно сгорел. Хотя и не сразу.
— А знаешь, Алексей Петрович, что я тебе скажу? Твой детский приятель и в самом деле не дурак.
— А я про что? — весело согласился Кротов. — Между прочим, кое-кто считает его одним из наиболее толковых наших экономистов.
— И кто же?
— Ну, к примеру, доктор экономических наук Эдуард Эдуардович Штиль.
— Фамилия мне ничего не говорит, — подумав, ответил Турецкий.
— А он между тем очень большой человек. Мозг, теоретик движения! Ну как тот старый анархист Аршинов у Махно, так и он у Отца — Коновалова. Хочешь познакомиться?
— Возражений-то нет, но лучше бы все-таки с твоим товарищем детства.
— С этим проще. Познакомишься в собственном кабинете. Когда будешь его допрашивать.
— Чего-то ты не договариваешь, Алексей Петрович... — помедлив, заметил Турецкий. — Или мне кажется? Нет?
— Я говорю лишь о том, в чем твердо уверен. А домыслы, тебе известно, не по моей части.
— Меркулов мне сказал, что Комар знал Боярова еще по Афганистану. Это так?
— Больше того, гордился этим знакомством.
— А он был вхож в дом Бояровых?
— Не думаю. По-моему, Елена Юрьевна на дух не переносила Комара.
— Но ведь Бояров, так или иначе, оказался замешанным в историю с пропавшими драгоценностями. Не Комар ли тут летал рядом?
— Все может быть, — неохотно ответил Кротов, пожав плечами. — Валера вообще-то парень компанейский. Без мыла в задницу залезет. А Николай Андреевич, по старой армейской привычке, и выпить, и закусить мастер. По пьяни всякое могло случиться. Но ты сам подумай: чем мог рисковать Бояров? Ну попросил его советник председателя Гохрана посодействовать, это преступление? Напротив, доброе дело для государства. Никакого криминала не вижу. Вот так, дорогой ты мой Александр Борисович!