— Может быть, вы обратили внимание на его руки?
— Нет, мне было не до того.
Бородулин вздохнул:
— Ну что ж. Негусто. Последний вопрос. Некоторые люди, присутствующие на площадке, заметили, что преступник что-то выкрикивал. Вы не обратили внимание?
Симеонов задумался:
— Очень громко звучала фонограмма… Хотя… — добавил он после небольшой паузы, — да, он кричал… Что-то непонятное…
Певец отхлебнул из стакана, почесал затылок. Наконец его лицо прояснилось.
— Знаете, я, кажется, вспомнил. Он кричал: «За Анжелику». Точно. Так он и кричал…
Бородулин оживился. Кажется, наконец показался след. Да еще какой!
— Анжелика? Кто это? Вы ее знаете?
Симеонов усмехнулся:
— Сразу видно, что вы далеки от шоу-бизнеса. Кто же не знает Анжелику? Ее знают все…
Бородулин записал показания Элема Симеонова — вся информация уместилась на одной странице протокола допроса потерпевшего.
Через десять минут Бородулин вышел из подъезда. Мешки с письмами он брать не стал. Того, что сообщил Симеонов, было достаточно, и при удачном стечении обстоятельств можно выйти на след преступника. У Бородулина даже засосало под ложечкой от предчувствия близкой удачи.
Группа поклонниц не уменьшилась. Девушки с любопытством и завистью смотрели на Бородулина, который вышел из подъезда, где жил их кумир. Ни одной из них не светило попасть внутрь дома. Максимум, на что они могли рассчитывать, — это немое обожание издалека, да еще, может быть, автограф на лету, после концерта.
Бородулин сел в свою машину, повернул ключ зажигания. В этот момент зазвонил мобильник.
В трубке раздался голос Меркулова:
— Бородулин?
— Я, Константин Дмитриевич.
— У меня к тебе дело.
— Срочное?
— Очень…
Глава 3
Лето — худшее время для адвоката. Это я вам ответственно заявляю. Все нормальные люди разъехались из душной и пыльной Москвы и отдыхают у моря, в горах, на худой конец в подмосковных лесных пансионатах. Политическая жизнь утихает. Цены не растут. Доллар стабилен, как и рубль. Никто ни с кем не судится, потому что некому. А тем, кто остался, неохота. Конечно, кому захочется в такое время сидеть в тесных и неуютных залах суда, выслушивая монотонные показания свидетелей, речи прокурора и адвоката… Есть множество куда более приятных занятий.
Но не для меня. Кстати, позвольте представиться, Гордеев Юрий Петрович, адвокат. У многих моя профессия вызывает уважение, а также порождает разные небылицы вроде огромных гонораров, просторных офисов, шикарной жизни и так далее. Хочу разочаровать: ничего подобного. Вот я, например, этим страшно жарким летом вынужден сидеть в Москве безвылазно. Причем в обшарпанном и пыльном кабинете. А все почему? Потому что неделю назад меня вызвал заведующий моей юрконсультацией номер десять, Генрих Розанов. Когда я явился, он любезно улыбнулся, предложил сесть и даже осведомился, не хочу ли я чаю. Я отказался, при этом подумав, что, если старик ведет себя так любезно, что-то тут не так… И оказался прав.
— Юра, ведь ты не женат? — полувопросительно-полуутвердительно произнес Розанов.
— К счастью, нет, — ответил я.
— Очень хорошо, — с иезуитской улыбочкой кивнул Розанов, — значит, пойдешь в отпуск зимой.
Вот такой удар от начальства! А что делать? Выслушивать объяснения Розанова и разные статистические данные типа количества детей у сотрудников нашей юрконсультации я не хотел. Поэтому стойко принял известие о том, что это лето снова придется провести в Москве, и жаловаться не стал. Вернулся в свой кабинет и приступил к прямым обязанностям — отвечать на вопросы населения, не сведущего в юридических тонкостях. Все равно последнее время практически никакой другой работы у меня нет…
А нет работы — нет и денег. Адвоката кормят клиенты. Он без них почти как слепой новорожденный котенок без мамы-кошки. Обречен на медленное умирание… Ну это я, конечно, шучу. Работа в юрконсультации приносит маленький ручеек денег, которого, конечно, недостаточно на разные излишества типа постоянно полного бака у машины, однако позволяет сохранить душу в теле до того долгожданного момента, когда наконец найдется новый клиент, который позволит решить все денежные проблемы. А клиенты, особенно те, кто способен платить за услуги адвоката, в наше неспокойное время попадаются нечасто. И конкуренция среди адвокатов тоже очень большая. Я, конечно, не говорю о самых известных: Резнике, Падве и так далее, — я для них вообще не конкурент. Но среди адвокатов средней руки, к которым отношу себя и я, полно народу, готового отобрать у тебя выгодного клиента. Вот так и живем.
Проконсультировав в общей сложности примерно полтора десятка граждан и честно выполнив тем самым свои рабочие обязанности, я поехал домой. Собственно говоря, это громко сказано — домой. С тех пор как моя квартира была разрушена в результате известного взрыва[1], я мыкаюсь по съемным квартирам. Хотя, надо сказать, с последним пристанищем мне повезло. Случайно подвернулась квартира в самом центре, на одной из москворецких набережных. И причем совсем недорого, во всяком случае мои адвокатские доходы позволяли ее снять почти без проблем. Теперь, встав утром, я мог наслаждаться прекрасным видом из окна — Москва-река, золотые купола, пара высоток в туманной дымке, кусочек Кремля. Благодать!
Итак, я подъехал к подъезду своего замечательного дома и сразу заметил ее. Нет, не подумайте ничего такого. Ее — это всего-навсего машину. Но машина эта была очень знакомой. У меня даже екнуло сердце. Черный «джип-рэнглер». Если вы в курсе, с этой машиной, а точнее, с ее хозяйкой, Леной Бирюковой, у меня в свое время было много чего связано…[2] Хотя мало ли черных джипов в Москве… Но нет, когда я вышел из своей машины и подошел к джипу, всякие сомнения отпали. Я бы узнал этот джип среди сотни. Значит, ко мне пожаловала Лена?
Впрочем, не будем торопить события. Гордеев, где твоя рассудительность следователя, хоть и бывшего? Машина Лены Бирюковой здесь — это факт. Хозяйки нет. Следовательно, она скоро появится.
Я вошел в подъезд, вызвал лифт, поднялся на свой этаж. У лестничного окна стояла женщина. Конечно, будучи подготовленным, я сразу определил, что меня ждет именно Лена Бирюкова. Она, надо сказать, довольно изменилась, с тех пор как Меркулов взял ее на работу к себе, в Генпрокуратуру. Лена повзрослела, стала более серьезной. Это уже не была та провинциальная девчонка, волею случая оказавшаяся в водовороте криминальных событий. Строгий деловой костюм, очки в тонкой золотистой оправе, скромные украшения. Изящные, но строгие туфельки. Почти бизнес-вумен. Пожалуй, если бы я случайно повстречался с ней на улице, может, и не узнал бы, хотя было время, когда меня связывали с Леной не только деловые отношения… Но это все в прошлом.
И все же это была именно она, Лена Бирюкова. Она подошла и сняла очки. Уж глаз-то ее я никогда не забуду!
— Привет, Юра.
— Привет… Отлично выглядишь!
Лена сдержанно и церемонно наклонила голову в знак благодарности. Интересно, где это она научилась? Впрочем, Лена всегда отличалась своими талантами…
— Спасибо. Ты тоже… — Она умолкла, внимательно оглядывая меня, видимо, с целью найти какую-то деталь в моем облике, которая помогла бы ей достойно ответить на комплимент. Однако осмотр, по всей видимости, оказался безрезультатным. Ваш покорный слуга выглядел, мягко говоря, не слишком. Усталые глаза, осунувшееся лицо, кожа без малейшего признака загара. Что поделаешь — специфика работы, которая постепенно превращает нормального человека в кабинетную крысу. Если бы не некоторые встряски время от времени, я бы вообще загнулся.
— …Работы много? — так и не закончив свою фразу, поинтересовалась Лена.