Боже мой! А это что за ужасная музыка?
Боевая песнь лейтенанта Кэлли
…Мы продолжали двигаться вперед…Когда я достиг своей последней базы,В той стране, лежащей за солнцем,Верховный спросил меня…(О чем он тебя спросил, Расти?)
«…Сражался ли ты или бежал?»(И что ты ему ответил, Расти?)
«… Мы ответили на их ружейный огонь всем,что у нас было…»Нет! Мне почудилось! Это все наркотик. Взглянул украдкой на адвоката, но он уставился прямо в небо, и я понял, что его мозг уже достиг той последней базы, что лежит за солнцем. «Слава Богу, что он не слышал музыки», – думал я. С ним бы случился припадок расистского безумия.
К счастью, песня кончилась. Но мое настроение было вконец испорчено… а тут еще наступил приход от злодейского кактусового сока, погрузивший меня в состояние первобытного страха… Мы неожиданно подъехали к повороту на «Стрелковый клуб “Минт”». «Одна миля» – гласил знак. Впрочем, еще за милю с гаком я мог слышать похрюкивающий рев двухцилиндровых мотоциклетных моторов, рокочущий вдали… а затем, подобравшись еще ближе, я услышал другой звук.
Дробовики! Никаких сомнений в тупом, глухом звуке этих выстрелов.
Я остановил машину. Что, черт возьми, здесь творится? Поднял все окна и медленно съехал на дорогу, усыпанную гравием, низко пригнувшись над рулем… пока не увидел около десятка фигур, целившихся из дробовиков в небо и стрелявших через равные промежутки.
Они стояли на бетонной стене прямо в пустыне, среди мескитовых деревьев, этого жалкого маленького оазиса в пустоши к северу от Вегаса… Сгрудившись со своими дробовиками в пятидесяти ярдах от одноэтажного бетонного блокгауза, окруженного полицейскими машинами, трейлерами и мотоциклами, наполовину в тени от десяти или дюжины деревьев.
Ну конечно. «Стрелковый клуб “Минт”»! Эти лунатики не терпели ни малейшего посягательства на их тренировочные стрельбы по мишеням. А еще около сотни байкеров, механиков и других типов, имевших отношение к мотоспорту, болтались у ремонтного пункта, подписываясь на участие в завтрашней гонке, лениво потягивая пиво и превознося до небес технику друг друга, – и прямо в центре всего этого высились люди с дробовиками, равнодушные ко всему, кроме глиняных тарелочек, выбрасываемых в воздух автоматами каждые пять секунд или около того, и всегда попадающие в такт своими выстрелами.
«Ладно, что нам, в падлу?» – подумал я. Стрельба задает определенный ритм – наподобие четкой партии бас-гитары – этому пронзительному хаосу звуков мотоциклетного сборища. Я припарковал тачку и смешался с толпой, оставив адвоката пребывать в его коматозном состоянии.
Купив пива, я стал наблюдать за регистрацией мотоциклов. Там преобладали «Хаскваварнас-405», мощные шведские «шаровые молнии», а также было много «ямах», «кавасаки», несколько 500-х «триумфов», «мэйкос», попадались «СЗ» и «пюсанги» – все мотоциклы-вседорожники, очень быстрые, со здоровыми фарами. В этой лиге не было места «боровам», отсутствовали даже «спортстеры»… Дело шло к тому, чтобы включить в это соревнование по пропахиванию дюн нашу Великую Красную Акулу.
«Может быть, мне это устроить?» – думал я. Вписать моего адвоката как водителя, а потом выставить его на старт под кислой и эфиром. Что им, слабо?
Никто не отважится бросить вызов на треке человеку с наглухо съехавшей крышей. Он рванет в первой шеренге и одним ударом выбьет из гонки четыре или пять машин-«пустынников» – кислотный полет камикадзе.
– Сколько стоит заявка на участие? – спросил я регистратора.
– Два с полтиной, – ответил он.
– А как быть, если я скажу тебе, что у меня есть «винсент блэк шэдоу»?
Он недружелюбно покосился на меня, не говоря ни слова. Я заметил револьвер 38-го калибра, торчавший у него за поясом.
– Забудьте, – сказал я. – Мой водитель все равно болен.
Глаза регистратора сузились:
– Твой водитель не единственный здесь больной человек, приятель.
– У него кость застряла в горле, – сказал я.
– Что?
Мужик начал звереть, но внезапно его взгляд метнулся куда-то в сторону. Он уставился на какой-то новый объект…
На моего адвоката; нет на нем больше его темных датских очков, нет больше рубашки из Акапулько… он выглядел довольно дико – тяжело дыша, полуголый.
– Какие-нибудь неприятности? – проревел адвокат. – Этот человек – мой клиент. Ты готов предстать перед судом?
Я схватил его за плечо и мягко поволок прочь.
– Не парься, – сказал я. – Речь идет о «черной тени»: они не впишут этот байк.
– Минутку! – закричал он. – Что ты имеешь в виду, говоря, что они его не впишут? Ты заключил сделку с этими свиньями?
– Разумеется, нет, – ответил я, толкая его вперед к воротам. – Но ты наверняка заметил, что они все вооружены. Мы здесь единственные люди без пушек. Ты что, не слышишь всю эту пальбу?
Адвокат приостановился, прислушался и неожиданно помчался со всех ног к машине.
– Ах вы, хуесосы! – вопил он через плечо. – Мы еще вернемся!
К тому времени, как мы выехали на «шевро» обратно на шоссе, он уже был в состоянии нормально разговаривать:
– Господи Иисусе! Как только мы оказались среди этой банды маньяков-изуверов? Пора мотать на хуй из этого города. Эти гондоны пытались нас убить!
5.
Делая репортаж…
Промелькнувшая перед глазами пресса в действии…
Уродство и облом
Гонщики были готовы на рассвете. Над пустыней красиво взошло солнце. Однако гонка начиналась в девять, и нам надо было убить три долгих часа в казино, сразу за ареной: вот там-то и начались неприятности.
Бар открывался в семь. В бункере также имелась закусочная, а-ля «кофе с пончиками», но у тех из нас, кто проторчал всю ночь в таких местах, как «Цирк-Цирк», не было настроения пробавляться кофе с пончиками. Мы хотели крепких напитков. Наше раздражение нарастало, принимало извращенные формы, и таких по меньшей мере было около двухсот, так что бар открыли рано. К половине девятого вокруг игральных столов уже толпилась масса народу. В помещении можно было вешать топор, стоял шум, гам, повсюду раздавались пьяные вопли.
Неожиданно в бар вломился костлявый, средних лет урел в майке «Харли-Дэвидсон» и заорал:
– Черт подери! Какой сегодня день – суббота?
– Больше похоже на воскресенье, – бросил кто-то.
– Ха! Вот сука, а? – воскликнул громила в «Х-Д», ни к кому конкретно не обращаясь. – Вчера вечером я бил баклуши дома на Лонг-Бич и кто-то мне брякнул, что сегодня проводят «Минт 400». Я и говорю своей старушке:
– Ну, мать, я еду.
Он захохотал.
– А она стала нести такую пургу, ну понятно ваще… Я и устроил ей выволочку, а потом вдруг смотрю: два чувака, которых я никогда раньше в жизни не видел, вытаскивают меня на тротуар и пиздят по полной программе. Господи! Да они меня в говно отделали.
Он снова засмеялся, говоря в толпу и совершенно не обращая внимания, слушают его или нет.
– Так, ебты! – продолжил он. – Потом один из них спрашивает: «Ты куда едешь?» А я и говорю: «В Лас-Вегас, на «Минт 400». Тут они дали мне десять баксов и подбросили до автобусной станции… – Он сделал паузу. – По крайней мере, я думаю, что это были они… И вот, как ни крути, я оказался здесь. И я скажу вам, мужики, эта долгая ночь была сущим адом! Семь часов на автобусе, твою мать. Но когда проснулся, уже светало, и я оказался в центре Вегаса, и на миг даже не врубился, какого хрена здесь делаю. Все, о чем я подумал, было: «О Боже, начинай снова-здорово, хуева корова – кто разведется со мной на этот раз?»
Он взял у кого-то из толпы сигарету и глупо осклабясь прикурил.
– Но вот тогда я, хвала Всевышнему, вспомнил! Я же приехал сюда на «Минт 400»… а это, бля, мужик, все, что мне надо было знать. И я скажу тебе: быть здесь чудно, мужик. Меня, ебты, не колышет, кто выиграет или проиграет. Просто замечательно быть сегодня здесь с вами, люди…
Никто с ним не спорил. Мы все поняли. В некоторых кругах «Минт 400» котируется гораздо, гораздо выше, чем финал чемпионата мира по бейсболу, дерби в Кентукки и финальные заезды в Нижнем Оуклэнде, вместе взятые. Эта гонка привлекала довольно специфическую породу зевак, и наш парень в майке «Харли» был явно одним из них.