– За отпускников, – Шахов поднял рюмку.
– Вот-вот, к черту капиталистов! За заслуженных отпускников, – Казаков торжественно встал.
Только сейчас Друянов заметил, что Казаков уже порядочно пьян. Это нарушало планы, и он, взяв у Казакова рюмку, поставил ее на стол: «Хватит».
– Вы мне не папа, слава богу, – Казаков посмотрел на Друянова пренебрежительно. – Но могу и не пить. Как остальные?
– Точно, – Приходько отодвинул свою рюмку, – мы уже.
Через минуту он вышел из-за стола и вернулся с официантом. Того шумно требовали со всех сторон, но он шел за маленьким Приходько, как привязанный.
– Пять двойных кофе и счет, – сказал Приходько, – но получите сначала.
Все полезли в карманы. Но он быстро расплатился и подтолкнул официанта. Тот поспешил за кофе, отмахиваясь от возмущенно тянущихся с других столов рук.
Умеренность Приходько поражала Друянова. Узнав, что инженер приехал с Севера, он приготовился наблюдать эдакий купеческий разгул с черной икрой и водкой в начале, с песнями и маловразумительными разговорами в конце.
Когда кофе был выпит, Друянов поднялся, с нарочитой торжественностью оглядел присутствующих, достал из кармана колоду карт и сказал:
– К барьеру, уважаемые, к барьеру.
Шифротелеграмма. МОСКВА. УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК. ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОГО ИНОСТРАНЦА ОБЪЕКТ НЕ ВСТРЕЧАЛ. СВЯЗЕЙ НЕ УСТАНАВЛИВАЕТ. ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ СВЯЖУСЬ С МЕСТНОЙ МИЛИЦИЕЙ. МОЙ ПАРОЛЬ: «РАД ПОЗНАКОМИТЬСЯ, Я ПРИЕХАЛ В ГОРОД РАБОТАТЬ».
Снова Казаков
Казаков проснулся раньше обычного и стал изучать пылинки в солнечном луче. Ни солнце, ни утренняя прохлада, ни даже вчерашний выигрыш – ничто его не радовало. Мысли, как пылинки, суетились и пропадали.
Неделя уже прошла, с каждым днем все труднее заставлять себя не думать о предстоящей операции. Неуверенность и приступы подозрительности отравляли последние дни отдыха.
Он встал, распахнул дверь на веранду и охнул. Вчера, играя в волейбол, он выбил палец.
– Виктор, кончай решать свой ребус-кроссворд. Идем скорее, – раздался внизу недовольный девичий голос.
Казаков вышел на балкон. Тоже заботы! Рядом что-то скрипнуло. Он быстро повернулся. Никого. Веранда была пуста. Так и свихнуться недолго.
Казаков вернулся в номер, захлопнул дверь и выругался. Большой палец на правой руке напомнил о себе острой пульсирующей болью. Он вызывающе торчал, как сварившаяся сарделька, которую вынули из кипятка за секунду до того, как ей положено лопнуть. Боль на время отвлекла Казакова от мрачных размышлений, и он смотрел на свой распухший палец даже с любовью.
Потом он стал готовиться к сложной процедуре. Достал стаканчики, кремы, бритву, оселок, кисточку. Но тут же понял, что побриться не сможет. Опасная бритва и выбитый палец не соглашались на мирное сосуществование.
Теперь иди в парикмахерскую. Обдерут физиономию, как наждачной бумагой. От такой мысли Казакову стало себя совсем жалко, и он с тоской посмотрел в зеркало.
В балконную дверь постучали:
– Игорь Львович, вы встали?
Глава 2
Убийство
Леночка
Ровный ряд дверей справа, ровный ряд окон слева. За три года работы Леночка свыклась с этой обстановкой настолько, что гостиница даже снилась ей по ночам.
Леночка была горничной, а последний месяц еще и подменяла подругу. Та сдавала экзамены в институт, и Леночка раз в три дня дежурила по этажу. Сама Леночка только весной окончила вечернюю школу и поступление в институт отложила до будущего года.
Дежурство протекало спокойно. Леночка сумела даже выспаться. Проснувшись около пяти часов, она не торопясь вытерла мокрой тряпкой пол, смахнула пыль с подоконников, полила цветы. Посмотрела на часы: шесть. Сменяют только в девять. Наступали самые томительные часы дежурства.
Открылась дверь четырнадцатого номера, и по коридору прошествовали супруги Нежинские. Высокий, губастый, с грустными подслеповатыми глазами и уже солидным брюшком – муж. С вечно недовольным лицом, поджатым ртом и приклеенной к носу бумажкой – жена. От этой пары всегда веяло скукой.
Женщина прошла мимо Леночки, едва кивнув. Мужчина аккуратно положил ключ, тихо поздоровался и пустился за женой.
По некоторым жильцам можно было проверять время. Вот и сейчас: если нытики из четырнадцатого пошли до завтрака на море, значит, осталось два с половиной часа. Леночка достала старый, потрепанный номер «Огонька» и в сотый раз начала разглядывать знакомые картинки.
– Доброе утро, Леночка, – услышала она голос в конце коридора. Это из своего номера вышел инженер Приходько. Он подошел и, приподнявшись на носках, повесил ключ на доску.
Леночка ответила улыбкой на улыбку и сказала:
– Здравствуйте, Иван Николаевич. Уже семь?
– Точно, Леночка, – ответил Приходько и, любовно прижав к себе коробку с шахматами, пошел в холл.
Леночка проводила его взглядом. Приходько был веселым и удобным жильцом. В номере у него всегда порядок, пепельница чистая, постель убрана. Даже пустые бутылки из-под пива инженер выносит сам. Да и режим дня у него железный: в семь завтракает в кафе на углу, где делает комплименты рыжей Зойке. Потом на скамейке целый час играет в шахматы. Весь день у него по минутам расписан.
К этой Зойке у Леночки отношение сложное. Леночке противно смотреть на быстро меняющихся ее мужей и женихов. Но Леночка знает, что Зойка добрая и несчастная. Как она любила своего летчика! Но однажды он улетел и не вернулся. Соседи судачили, что у него другая семья в Ленинграде. А у Зойки осталось горе и маленький Вовка. Леночка до сих пор помнит счастливое Зойкино лицо, когда она гуляла с тем летчиком по набережной. Помнит, какая Зойка была тогда гордая и неприступная.
А сейчас – Приходько. Но, кажется, это у них серьезно. Зойка разогнала своих кавалеров и даже краситься стала меньше.
Решив обмануть время, Леночка принялась за кроссворд, хотя не столько отгадывала слова, сколько разбирала каракули своих предшественников, основательно потевших над его разгадкой.