К тому же их дети до годовалого возраста лежат в колыбели, и тело ребенка, не принимая никакого положения, кроме лежачего, не уродуется.
Цвет кожи индейцев напоминает корицу. Краснокожими их называют, вероятно, потому, что они разрисовывают себе лицо и тело желтой и красной краской, смешав их предварительно с медвежьим жиром. Глаза у них карие, черные волосы мягки и шелковисты. Индейцы живут в степях, изобилующих дичью, и охота — их главное занятие.
Из громадных табунов диких лошадей в степях они выбирают и ловят себе прекрасных скакунов, быстро их приручают; почти все время индейцы проводят верхом.
Самым ценным охотничьим трофеем у них является бизон, который дает все нужное для существования: шкура идет на одежду и кровлю вигвама, мясо — на питание, причем горб и язык считаются самым лакомым блюдом; жилы — на тетиву, из мозга топится масло, из копыт варят клей.
Американские леса и прерии, где столько бизонов, других животных и дичи, как нельзя лучше подходят для независимой вольной жизни индейца.
Давайте, читатель, мысленно спустимся с верховьев Миссури по реке на пароходе. Затем, причалив к берегу, поднимемся по откосу, покрытому красными, желтыми, голубыми лилиями, и полюбуемся с вершины на это необозримое зеленое море.
Сев на лошадей, углубимся в степь. Вот из-под ног лошадей вылетел выводок тетеревов; там мелькнула антилопа, здесь — страшная змея, там сверкнул злыми глазами голодный степной волк. А вот бешено мчится табун диких лошадей. Вдали, на самом горизонте, виднеется черная полоса — уж не дым ли это? Нет, огромное стадо бизонов. Подъехав ближе, увидим, что тут была охота и много животных лежат убитыми. К ним подъезжают индейцы — это племя сиу на охоте. Они дружески приветствуют нас, мы соскакиваем с лошадей и подходим ближе. Трубка мира передается из рук в руки, и мы дружески беседуем. Вскоре появляются женщины и дети индейцев, чтобы снять шкуры и разделать туши бизонов.
Охотники приглашают в свою деревню. Там нас радушно встречает вождь и ведет в свой вигвам.
VII
А вот как ловят и приручают индейцы диких лошадей, которые очень чутки и норовисты. Подскакав к табуну диких лошадей, индеец ловко накидывает лассо на шею выбранного животного. Лассо — длинная ременная веревка с петлей на конце. Петля душит лошадь, та останавливается, и индеец опрокидывает ее на землю; затем, спрыгнув со своей лошади, он быстро связывает передние ноги добычи, накидывает недоуздок и понемногу отпускает лассо. Дикая лошадь хочет стремительно вскочить, но индеец висит на недоуздке, и лошадь успевает только подняться на передние ноги и как бы сидит. В это время индеец страшным криком пугает животное, потом закрывает ему глаза и начинает дуть ему в ноздри. Как только лошадь почувствовала дыхание индейца, она начинает успокаиваться, и через пятнадцать — двадцать минут он садится верхом, и лошадь уже не пытается бежать.
Но есть еще шиены, то есть укротители лошадей, которые ловят их иным способом. Отогнав от табуна в сторону какую-нибудь дикую лошадь, индеец соскакивает на землю и ровным быстрым шагом идет за ней. Лошадь уносится с быстротою вихря. Несколько времени спустя она опять видит своего преследователя, — и мчится с испугом прочь, но с каждым разом расстояние между ней и преследователем уменьшается, лошадь от испуга и бега ослабевает, и вскоре индеец подходит настолько близко, что закидывает свое лассо — охота закончена.
Индейцы хорошо знают эту странную особенность бега диких лошадей, да и оленей, лосей, других животных, а именно то, что они никогда не бегут прямо, а описывают кривую линию, и непременно влево. Оттого пеший индеец, идя прямо, сокращает себе расстояние, видя направление, куда бежит животное, и потому даже рассчитывает точку, где оно остановится.