– А вдруг ей надоело сопротивляться? Позови ее, мама попробует уломать.
– Позову, конечно, но это вряд ли… Мама! Тебя к телефону! – крикнула Мотька. – Наталья Игоревна! Иди скорее!
Я передала трубку маме.
– Добрый день, Саша! Сашенька, я хочу просить вас об одолжении! Нельзя ли, чтобы Мотя пожила недельки две-три у нас на даче. Аська одна ни в какую ехать не соглашается, а Липе необходим свежий воздух, у нее что-то с бронхами… Но вы же знаете, если Аська останется в городе, то и Липа будет ее тут караулить. А так девочки поживут на даче, на свежем воздухе… Саша, но ведь в деревню Мотя может поехать на месяц позже, что тут дурного?
«Ох и хитрюга моя мама! Сперва две-три недели, теперь месяц! Только бы тетя Саша согласилась!»
– Вы серьезно? А что, мне эта идея нравится! И Липа отдохнет, и Аська новых впечатлений наберется.
О чем это они? Какие новые впечатления?
– Да, конечно, обещаю! Вот и отлично! Я знала, что мы всегда с вами договоримся!.. Да, разумеется! Я очень рада. Будьте здоровы… Да, конечно, непременно созвонимся, время еще есть! Всего вам доброго!
Мама повесила трубку и с торжеством взглянула на меня.
– Все в порядке! Поедет с тобой Мотька на дачу!
– А что ты такое ей пообещала?
– Пообещала в августе отпустить тебя с Мотькой к ним в деревню.
– В деревню? Ура! Мотька говорит, что там полно грибов!
– Значит, ты рада? – не без удивления спросила мама.
– Еще бы! Я давно хотела побывать в настоящей деревне!
– Вот и отлично, – проговорила мама уже несколько рассеянно – это значит, что сейчас она скажет: мне пора в театр.
– Мне пора в театр! Помоешь сама посуду?
– Конечно! Мама, какая же ты молодчина! Просто великий дипломат!
– Не зря же меня твой дедушка в детстве звал «мадам Коллонтай». Я всегда любого могла в чем угодно убедить, если мне это было нужно. Теперь-то уж я не та… Но кое-что иногда мне удается. Ну все, я побежала! До вечера. После театра – сразу домой, никаких гулянок! Пока!
И мама унеслась.
Через десять минут мне позвонила Мотька.
– Аська, твоя мама просто гений! Как ей это удалось?
– Сама не знаю, но это здорово!
– А ты вправду поедешь со мной в деревню?
– Поеду, а почему бы и нет?
– Кайф!
В театр мы решили пойти пешком, уж больно хорошие дни стоят – солнечные и не слишком жаркие. Мотька, нарядная, хорошенькая, зашла за мной в пять часов.
– От Митьки никаких известий? – спросила она.
– Нет, я только утром его видела на сквере. Ириша еще спала, когда он уходил, а вчера вернулась, как он выразился, «в лирическом настроении».
– Давай на всякий случай звякнем ему, – предложила Матильда.
– Давай!
Но к телефону подошел Митин отец и сказал, что Митя уехал к бабушке.
– Ну и отлично! Хоть нормально в театр сходим, как люди! – обрадовалась Мотька. – Надеюсь, в этот раз никто никому бомбу не подложит!
– Да, и таможни в Большом театре нет, контрабандисты там только в «Кармен» водятся, а в «Ромео и Джульетте», слава Богу, одна любовь. Это по твоей части, Матильда! – веселилась я.
– Да, до утра можно жить спокойно, – подхватила Матильда. – Утром выяснится, что там с Людкой, а насчет Ириши я, понятное дело, маху дала.
– В каком смысле? – не поняла я.
– Но это же ясно – любовь у нее, и все дела. Сама же говоришь, она вернулась вчера в лирическом настроении.
– Это не я говорю, а Митя.
– Какая разница! Ладно, пошли, а то пешком не успеем.
Без двадцати семь мы уже были у Большого театра. Хорошо, можно не спеша зайти в буфет, выпить холодной водички, купить программку и найти свои места в амфитеатре. Только мы уселись и стали разглядывать нарядную публику, как вдруг Мотька шепнула:
– Ох, чертобесие! Нигде покоя нет!
– Ты про что?
– Разуй глаза-то! Видишь?
– Ничего не вижу.
– Да вон там, слева, нет, еще левее! Ага! Увидела?
– Увидела!
Там, куда показывала Матильда, в проходе между рядами, стояла Ириша со своим то ли белокурым, то ли седым кавалером. Она была очень нарядная, красивая и, кажется, здорово влюбленная в своего спутника, который сейчас был в элегантных темных очках.
– Что будем делать? – быстро спросила Мотька.
– А что нам делать? Спектакль будем смотреть!
– Это и козе понятно! Подходить, здороваться-знакомиться будем? Это ведь недурной шанс!
– А надо? Зачем мы будем ему глаза мозолить? По-моему, лучше держаться от них подальше, а после спектакля на всякий случай проследить…
– Ага! Они опять сядут в тачку и прости-прощай!
– Так что ты предлагаешь?
– В антракте понаблюдать за ними, подобраться поближе, послушать, о чем говорить будут…
– А если она нас заметит?
– По-моему, она сейчас и мамонта бы не заметила, не то что нас! Ну, а если все-таки узнает, подойдем, поздороваемся, как воспитанные девочки.
– А вдруг она начнет ему наши детективные подвиги расписывать?
– Жди, дожидайся! – расхохоталась Мотька. – В лучшем случае она нам кивнет. Не до нас ей, подруга.
– Матильда, а какого черта вообще следить за влюбленной парочкой, которая пришла на балет? Мы с тобой просто чокнулись уже! И Митька тоже.
– Ты права. Мы все уже, как говорится, готовые для дурдома. А Митьке скорее всего наши лавры покоя не дают, вот он и решил, что сестренка – жертва. А разве она на жертву похожа? Гляди, какая веселая, нарядная! Все, подруга, кончаем с этим делом! Вот, уже второй звонок! Скоро балет начнется, к чертям собачьим уголовщину. Да здравствует Шекспир!
– И Прокофьев! – добавила я.
Балет и в самом деле целиком захватил нас, хотя особых звезд в составе исполнителей не было, все больше молодежь, но дивная музыка Прокофьева и замечательный спектакль заставили нас позабыть о дурацкой истории с Иришей. Мы просто наслаждались. Иногда у меня мелькала мысль – зачем мы тратим время на всякую уголовщину, когда можно было бы гораздо чаще бывать в театре, на концертах…
Однако в антракте мы, не сговариваясь, едва зажегся свет, посмотрели туда, где сидела Ириша с кавалером. Они поднялись, и мы тоже. Наверное, это уже инстинкт. Парочка вышла в вестибюль. Только тут я смогла наконец разглядеть Иришиного спутника. Очень интересное лицо! Немолодое, с морщинами у глаз. И во всем его облике было что-то романтическое, напоминающее героев Джека Лондона.
– Наверное, у него кликуха Седой или Серый, – проговорила мне на ухо Матильда.
– Почему? – удивилась я.
– А у этих уголовников всегда блондины такие клички носят.
– Мотька, а как насчет Шекспира? – поддразнила я подругу.
– У Шекспира антракт! – отрезала Мотька.
– Значит, ты все-таки этого типа в чем-то подозреваешь?
– Не знаю, но раз уж мы здесь, лучше поближе познакомиться.
– Ты что, спятила?
– Да нет, я так, вприглядку! Не забывай все-таки, мы своими глазами видели ее реакцию на его звонок. Думается мне, это неспроста.
– Да ну тебя, Мотька, у тебя семь пятниц на неделе. То это просто влюбленная пара, то отделение «Коза ностры».
– Знаешь что, подруга, постой-ка тут, а я поближе к ним подберусь и послушаю, о чем они говорят.
Не дожидаясь моего ответа, Матильда юркнула в толпу и протиснулась к объекту наших наблюдений. Вскоре она уже отиралась совсем рядом с ними, ловко умудряясь не попадаться на глаза Ирише. Я тоже не сводила глаз с парочки. Они очень оживленно беседовали, Ириша вся сияла, а Седой глядел на нее ласково и чуть-чуть снисходительно. Но вот он что-то ей сказал, и в ней как будто выключили свет. Она погасла. Он достал из кармана носовой платок и вытер лоб. Тут же я заметила, что Матильда мгновенно нагнулась и что-то подобрала с пола. Интересно! Ни Ириша, ни Седой ничего не заметили. Седой явно в чем-то убеждал Иришу, и мало-помалу лицо ее прояснялось. Надеюсь, Матильда сумеет хоть что-то расслышать или хотя бы ухватить суть разговора.
Раздался первый звонок. Седой потушил сигарету, взял Иришу под руку, и они направились в зал. Тут же ко мне подлетела Мотька.
– Смотри, что я нашла, он из кармана выронил! – И она протянула мне визитную карточку. На ней значилось: «АО „Марал“. Виталий Павлович Люкин, генеральный директор». И, как полагается, телефон, факс и адрес. Телефон был указан другой – не тот, что был на определителе. Впрочем, это вполне естественно.