— Тогда скажи, почему ему повезло, и он выжил? Где здесь справедливость? Пятеро парней погибли, а ему хоть бы хны! Пятеро нормальных парней, которые совсем не заслуживали такого конца! И этот маньяк-убийца, который уже давно должен сидеть в клетке. Майор Вилентьев охотился за ним больше двух лет, и, в конце концов, погиб. Скажи мне, сержант, откуда такая несправедливость?! Нормальные люди уходят, а этот ублюдок живет.
— В этом мире нет, и никогда не будет справедливости, — спокойно сказал сержант, — потому что люди живут, не соблюдая законов природы. Они убивали и убивают друг друга, вопреки логике и необходимости. Совершенно противоестественное действие — убить из прихоти.
Сержант помолчал и продолжил тихим голосом:
— Я порой смотрю на Дориана, и хочу быть псом. Животные живут по справедливости, — хищник убивает только, когда голоден. О какой справедливости может идти речь, когда ценность человеческой жизни имеет определенный материальный эквивалент.
— Парашистай убивал не из-за денег, — сказал капитан, покачав головой.
— Я не об этом. Я никоим образом не оправдываю убийцу. Кто-то убивает за деньги, кто-то — за идею, кто-то подчиняется приказу, а некоторые делают это «за компанию». Я думаю, что у Парашистая тоже есть своя «причина» для совершения убийств. Это не главное. Человек на протяжении всей своей истории ведет постоянную войну с самим собой, и в этой битве выживают только те особи, которые способны безжалостно убивать себе подобных. Из поколения в поколение передаются и сохраняются гены жестокости и кровожадности, и выхода из этого замкнутого круга нет. Только полная гибель человечества может разорвать этот порочный круг. Может, только тогда на планете восторжествует справедливость.
Капитан смотрел на лицо сержанта, на котором отблески костра создавали странную картину — смесь спокойного равнодушия и яростного пафоса, полузакрытые глаза и пляшущие тени на щеках, сочетание умно построенных фраз и тихого голоса. Ильюшенков никак не ожидал от кинолога таких слов, поэтому смотрел и молчал.
— Подумайте сами, капитан, Парашистай — убийца и маньяк, которого ловит вся милиция. И вы, сотрудник милиции, мечтающий убить преступника, и, главное, уверенный в том, что поступаете абсолютно правильно, — разве вы тоже не являетесь убийцей? Разве имеет значение, кого вы лишаете жизни? Откуда возьмется справедливость, если человек убивает человека?
Кинолог помолчал и продолжил:
— Кстати, я читал статью в газете, когда доктора Ахтина поймали два года назад. Так вот, там писали, что он — очень хороший врач, и я думаю, что это так и есть. Убийца, который лечит людей и спасет им жизнь. Вам не кажется это странным сочетанием? Странным и необъяснимым. Такое впечатление, что понятия о добре и зле вывернуты наизнанку.
— Что вы предлагаете? — сам не зная почему, обратившись на «вы», спросил капитан.
— Его надо поймать и судить, чтобы хотя бы попытаться понять этого человека. Вот это и будет справедливость.
9.
Проверить слегой путь перед собой.
Сделать шаг.
Перенести вес тела на другую ногу и снова слегу вперед.
По лицу течет пот: как назло, солнце в зените и греет даже сквозь облака.
Непрерывный комариный писк, — мелкие кровососы пируют, я просто не успеваю отмахиваться. Впрочем, я и не пытаюсь, потому что это бесполезно. Укусы комаров всего лишь раздражают, но это меньше зло, которое может случиться.
Осторожность и внимание. Я знаю, что в любой момент я могу провалиться в бездну, и никто мне не поможет. Богиня рядом, но надо признать, что Она всего лишь помогает найти путь, но не сможет вытащить меня из омута. Она может держать меня за руку, но не сможет тащить.
Трясина коварна. Ряска и толстый слой моха может скрывать бездонные глубины.
Простые движения.
Проверить слегой.
Сделать шаг.
Перенести вес на правую ногу.
Я не оглядываюсь назад. И не смотрю вперед. Я живу этими простыми движениями, потому что именно от них зависит моя жизнь. Надо забыть обо всем, — о прошлом и будущем, о преследователях и солнце, о комарах и жажде, о той, которую я люблю и о тех, что тенями идут мимо моего сознания.
Внимательно смотреть. И чувствовать телом.
Слушать болото. И вдыхать его испарения.
Постараться не вспоминать, потому что погружение в глубины памяти может отвлечь меня от выживания.
Я думаю об этом, но у меня ничего не получается.
Я делаю следующий шаг.
И возвращаюсь в свое четырнадцатое лето. Отец десятый день в запое, я разозлился и ушел из дома. Взял небольшой рюкзак с продуктами, спички, нож и отправился в лес. Собственно, сейчас мне кажется, что если бы я тогда не ушел, то моей самой первой жертвой стал бы отец. Убил бы в одну из тех душных ночей, когда невозможно уснуть из-за пьяного храпа в соседней комнате.
Я смог прожить в лесу одиннадцать дней, и — возможно, это были одни из самых лучших дней в моей жизни. Разговоры с Богиней у вечернего костра, — с её помощью я стал лучше понимать окружающий мир. Общение с природой, когда скрип качающегося соснового ствола кажется ответом на безмолвный вопрос о смысле моего бытия. Ночная мгла, в которой каждый куст кажется хищным зверем, и победа над страхом, когда я иду через тьму навстречу предполагаемой опасности. Утренняя свежесть и чувство гордости в моем сознании, которые заставляют крикнуть солнцу победную песнь.
Уже на второй день я забыл о том, что ненавижу отца. Я просто забыл о его существовании. Я шел вперед, стараясь идти на восток — мне хотелось дойти до одной из вершин Уральских гор, взобраться на неё и посмотреть на мир сверху.