Постепенно кожа ее лица тоже начала приобретать нормальный цвет.
В отсеке стоял жуткий холод, и если бы не маслянистость той жидкости, что капельками покрывала тело, то женщина бы уже наверняка окоченела.
Однако она не обращала на это ни малейшего внимания, — казалось, что тело не только не заботит ее, но и не причиняет никаких физических неудобств. Гораздо критичнее она отнеслась к собственной голове, — первое, что она сделала, немного придя в себя, — это вытерла лицо и волосы. И только потом торопливыми, но достаточно тщательными движениями вытерлась вся.
За весь период этого загадочного действа в стылой тишине отсека не раздалось ни звука, за исключением сдавленного, бесконтрольного стона в самом начале процесса, — женщина, видимо, обладала огромной волей, и сейчас, несмотря на холод и явные неудобства, в гробовой тиши был слышен лишь звук прерывистого дыхания, вместе с которым из ее рта вырывался пар…
Одевшись, она подошла к контейнеру, вытащила из его глубин объемистый кофр, раскрыла и извлекла оттуда белоснежный скафандр с характерным для ранцевого реактивного двигателя вздутием на спине.
В этот момент ее губы вдруг тронула совершенно неожиданная легкая улыбка.
«Господи, неужели получилось?..» — говорили ее разгладившиеся, сбросившие напряжение черты.
До полной свободы, до исполнения самой сокровенной мечты оставался всего один шаг…
Порывисто расправив скафандр, она отложила в сторону гермошлем с дымчатым поляризованным забралом и начала торопливо экипироваться для выхода в открытый космос.
Она не знала и не могла знать, как много изменилось на Ганимеде за те восемь с небольшим месяцев, что космический корабль «Альфа» провел в глубоком космосе.
* * *
К этому моменту на борту «Альфы», помимо штатных членов экипажа и той загадочной женщины, что скрывалась в грузовых трюмах, бодрствовал еще один человек.
Он только что вышел из реабилитационной камеры, где получал массаж и душ после длительного сна. Растершись грубым, шероховатым полотенцем, которое приятно согрело кожу, полковник Военно-космических сил России Виктор Сергеевич Наумов натянул комплект униформы и покинул медицинский модуль.
Его уже ждали.
— Сюда, пожалуйста, — пригласил офицер корабля, обменявшись с Наумовым рукопожатием.
— Что-то случилось? — сдержанно поинтересовался Виктор Сергеевич, вслед за офицером входя в тесный тамбур, по стенам которого ровно светились пластины сканеров.
— Сейчас капитан сам все объяснит, — ответил его провожатый, ожидая, пока их личные карточки, его и полковника, выскочат из узкой прорези сканирующего устройства.
— Все в порядке, можем идти, — произнес он, возвращая Наумову унифицированное удостоверение личности.
Собственно, помещение, куда они попали, не являлось постом управления, — пять или шесть лениво перемигивающихся огнями терминалов, пустые кресла за ними да внушительный обзорный экран, демонстрирующий истыканную точками звезд черноту, в которой величественно застыл грязно-коричневый шар Юпитера, — вот все, что заметил Наумов. Секунду спустя он понял, что ошибся, — за средним терминалом кто-то сидел.
Услышав, что кто-то вошел, командир корабля повернулся вместе с креслом.
— Полковник Наумов? — поинтересовался он, встав навстречу вошедшим. Его русский оставлял желать лучшего, но Виктор Сергеевич не обратил внимания на акцент — сам он изъяснялся по-английски много хуже.
— К вашим услугам, сэр. — Наумов произнес эту фразу сознательно и обдуманно. «Не в вашем распоряжении», а к вашим услугам. И, несмотря на выдержку, вновь покосился в сторону огромного экрана обзора.
К горлу вдруг подкатила тошнота, а внутри, там, где обычно находится желудок, стало пусто и холодно.
Огромный коричневато-желто-белый шар планеты Юпитер оказал на разум Наумова мгновенное шокирующее и болезненное воздействие, словно те самые окружающие корабль миллиарды километров пустоты промелькнули перед ним, вытянувшись одной черной бесконечной лентой…
Впрочем, шок длился ровно столько, сколько Наумов смотрел на экран, — одно мгновение.
— Сядем, полковник, — сухо произнес капитан «Альфы», указывая на два расположенных друг возле друга кресла.
Патрика Гормана, его напарника Андрея Столетова, как, впрочем, и капитанов второго транссистемного космического корабля «Бета», знал весь земной шар. Сменные капитаны «Альфы» пилотировали ее по очереди. У каждого был свой экипаж. Смена на борту происходила один раз в два месяца. Остальное время «отдыхающая вахта» проводила в камерах низкотемпературного сна.
— У нас большие неприятности, господин полковник, — глухо и немного раздраженно сообщил Горман терпеливо ожидавшему объяснений Наумову. — Я не разбудил смену, хотя должен был это сделать. Вместо этого я разбудил вас.
Наумов только слегка приподнял бровь, внимательно слушая капитана корабля.
Он понимал — случилось нечто выходящее из ряда вон. К неосознанному пока чувству тревоги примешивались и другие ощущения, ни одно из которых нельзя было назвать приятным. Сама обстановка космического корабля действовала на нервы — Наумову, как и большинству людей, никогда не покидавших свою планету, был абсолютно чужд этот мир, а та бездна, что расплескалась на экранах внешнего обзора, вызывала ощущение сродни животному страху.
Человечество еще слишком недолго осваивало космическое пространство своей системы, чтобы люди перестали бояться космоса и успели свыкнуться с ним.