Первых два дня Димон проявлять большую активность опасался, вдруг швы разойдутся. Но на третью ночь Аленка его так завела, что тут же, в санитарной комнате у них все и случилось. Никто их не беспокоил, все больные спали, по ночам душем никто не пользовался. Медсестры на посту тоже дрыхли, дежурный врач торчал в своей ординаторской – то ли спал, то ли смотрел телевизор. Аленка была такой опытной, что Димон понял – это та женщина, которая грезилась ему в его юношеских снах. Эти сны мучили его лет с пятнадцати, просыпался он всегда весь мокрый, хоть выжимай, внизу живота болело, как будто его долго дубасили скалкой. Но во сне ощущения были такие приятные, что просыпался он всегда с сожалением…Такое ощущение он испытал и с Аленкой. И когда их выписали из больницы, однажды ночью привел в свою «Мечту». От родителей удавалось скрывать ночные свидания, они рано ложились спать и ничего не подозревали. Неяркая лампочка освещала темное лицо Алены, хищно блестели ее железные зубы, потому что во время любовных утех она всегда улыбалась. Димон не смотрел в ее лицо, он прислушивался только к своим ощущениям, и ему этого было достаточно. Потому что наяву он испытывал то, что видел когда-то в юношеских сновидениях – а снились ему тогда порочные женщины, которые сладостно мучили его и доводили до экстаза. Аленка не мучила, но до экстаза доводила.
– А что у тебя с зубами? – спросил он однажды, отвалившись от нее – разгоряченной, с обычной хищной улыбкой на влажном, покрытом мелким бисером пота лице.
Аленка нехотя рассказала, что была у нее большая любовь с Иваном. А когда он узнал, что она забеременела, жениться все равно не захотел, но дал денег на аборт. Пришлось поехать в Тихорецк. Но в один день она не управилась, как рассчитывала. После того, как в ней поковырялся молодой неопытный доктор, у нее открылось кровотечение. Пришлось пролежать в больнице неделю. Отец ее разыскал, и когда она вернулась домой, строгий родитель решил ее наказать построже, в назидание на будущее. А в его понимании строгое наказание могло быть только одно – жестокая порка. Аленка не ожидала такого расклада, хотя и подозревала, что ее пребывание в больнице даром ей не пройдет. Она попыталась сопротивляться, и когда стала уворачиваться от тяжелой отцовской руки, он не рассчитал сил и выбил ей зубы. Потом сам же дал денег на железные. Сказал, что она и так теперь порченая, никто на ней не женится, нечего тратиться на золотые. Димон опять пожалел Аленку, но для себя сразу решил, что в жены ее никогда не возьмет. Он хотел чистую девочку, пускай совсем неопытную, но чтобы он у нее был первым. И еще он хотел, чтобы эта девочка была умной и культурной. Например, учительницей. Или медсестрой. Можно и библиотекарем. Но не продавцом, боже упаси, в магазинах мужики толпами отовариваются водкой да сигаретами, с продавщицами заигрывают. А какая устоит, если целыми днями на нее пялятся посторонние мужики?
Когда в станице появилась новая молоденькая учительница Лена, Димон сразу обратил на нее внимание, но почему-то оробел, столкнувшись с ней впервые нос к носу в магазине. Лена показалась ему очень строгой и неприступной. Она обстоятельно покупала кучу всякой всячины, но продавщица Галя вопреки своему обыкновению не грубила покупательнице, а говорила с ней несколько заискивающим голосом. Еще бы, подумал Димон, это же не малокультурная путевая обходчица Аленка, которая и говорить-то толком не умеет, у нее все предложения состоят из двух слов. А Лена говорила очень вежливо и красиво, Димон прямо заслушался и не сразу опомнился, когда Лена уложила все покупки в объемистую сумку и вышла на улицу.
– Ну чего стал столпом? – неласково взглянула на него продавщица. – Шо тебе надо? Говори скорее, а то я на обед закрываюсь.
У Димона все вылетело из головы, и он для отвода глаз только сигареты и купил, чтобы хоть не выходить из магазина с пустыми руками. В другой раз он бы послал продавщицу куда подальше, но нужно было торопиться, хотелось взглянуть на учительницу еще хоть одним глазком. Он уже слышал о ней много хорошего: и что в клуб на танцы она не ходит, по станице зря не шатается. Народ говорил о ней уважительно. Серьезная девушка, учит детей хорошо, не орет на них, дети ее любят. И хотя она была племянницей мента Володи, к которому у Димона было свое отношение, не любил он бывшего начальника милиции, Димон считал, что это даже к лучшему. Во всяком случае никто из местных раздолбаев не посмеет ее обидеть. Все знали крутой нрав бывшего мента.
Для Димона настали трудные времена. Образ Лены буквально преследовал его. Ее большие серые глаза – внимательные и серьезные, светло-русые длинные волосы напоминали ему русалку из давно забытой детской сказки. Но когда она случайно встречалась на его пути, держалась всегда так отстраненно и независимо, что у него только сердце замирало, заговорить с ней он никак не решался. Тем временем его ближайший друг Сергей Ковальчук, ничего не зная о переживаниях несчастного влюбленного, устроил настоящую осаду, чтобы привлечь внимание Лены. И хотя все его попытки увлечь Лену проваливались на корню, надежды не терял. Он считал – чем настойчивее и наглее атаковать девушку, тем больше шансов заинтересовать ее. И очень удивлялся, что действительность совсем не соответствует его представлениям об ухаживании за девушкой. Она просто стала убегать от него, завидев издали. Димон напротив, старался быть как можно вежливее, но и ему ничего не обламывалось. Он держался так скованно, что Лена даже не догадывалась о его чувствах. Димон по-настоящему страдал. Об Аленке он теперь и думать не мог – противно становилось. Когда она пришла сама и нетерпеливо постучала в окошко халупы, как пренебрежительно называла его «Мечту», он впустил ее, закрыл за ней дверь, и с мрачным видом сразу с порога заявил:
– Ты ко мне больше не ходи.
– Шо на тебя нашло? – удивилась Аленка, потому что считала – все у них хорошо, вон как Димон зверел в ее объятиях, прямо как тигр на нее бросался. Видать, действительно она ему нравилась.
– Не хочу больше. И даже не спрашивай – почему. – Сурово ответил совсем еще недавно бывший ее возлюбленным Димон.
– Та шо с тобой? – не унималась Аленка, не веря своим ушам. – Може, я шо-то не так сделала? Може, обидела тебя чем-то? Тогда извиняюсь.
– Ничего ты мне не сделала. А видеть я тебя больше не хочу. И все – конец базару.
Димон едва не вытолкал ее за дверь и Аленка, заплакав от обиды, ушла сама, лишний раз убедившись, какие же мужики козлы.
Как-то Димон столкнулся с Леной опять в магазине. Она пришла со своей подружкой, учительницей Татьяной. Они обсуждали какое-то школьное мероприятие, которое собирались провести в клубе. Лена рассматривала унылый ассортимент сельмага и грустно сказала:
– Хоть бы раков привезли, что ли…Я так раков люблю, сто лет не ела. Просила дядю Володю наловить, а он их терпеть не может. Говорит – падалью питаются, ему на них даже противно смотреть.
– Попроси Пашку Гасилова, у него отец этих раков ведрами с Ялпужанки домой таскает, – посоветовала Татьяна и засмеялась.
– Ну, Пашка все-таки мой ученик, как-то неудобно, – ответила Лена и купила полкило пряников.
Димон вечером отправился на Ялпужанку и просидел в воде несколько часов, шаря в норах руками, выискивая раков. Дома он поручил матери отварить по известному ей рецепту со всякими травами и пряностями. На следующий день он преодолел свою робость и пошел в клуб, прихватив увесистый мешок с раками.
Лена с Татьяной сидели за кулисами сцены и следили за программой школьного праздника, тихонько переговариваясь о чем-то своем. Они даже раскрыли рты от удивления, когда к ним за кулисы ввалился Димон и весь красный от смущения протянул мешок. Димон от волнения даже забыл поздороваться. Он молча взгромоздил на столик мешок и пробормотал, глядя на Лену: