Глава 1. Принцесса Илзе
'Еще долго?' — замерев перед очередной решеткой, взглядом спрашивает меня мать.
Я отрицательно качаю головой. И с трудом удерживаюсь от торжествующей улыбки, увидев в глазах королевы Галиэнны Нейзер, самой сильной Видящей Делирии, тень страха. Нет, даже не страха — ужаса. Ибо обычный страх не сможет заставить Видящую даже на одно мгновение забыть о контроле над своими взглядами, мимикой и моторикой.
'Интересно, что именно ее так испугало?' — мысленно спрашиваю себя я. И пытаюсь посмотреть на Кошмар ее глазами.
В душе почти сразу же вспыхивает понимание: королевская тюрьма — диаметральная противоположность дворцу. И ее величество, ни разу не спускавшуюся в эти подземелья, сейчас должно корежить от контрастов. Жуткая тьма, которую не рассеивают даже факелы в руках сопровождающих нас тюремщиков, так непохожа и мягкий свет масляных светильников, круглосуточно освещающий даже самые дальние коридоры дворца. Пронизывающий до костей холод, которым тянет от стен, покрытых какой-то серо-зеленой гадостью — это не сухой жар от многочисленных каминов. Удушающий смрад нечистот, крови и гниения — не изысканные ароматы благовоний, воскуряемых в Северном крыле.
А еще в королевском дворце тихо. И там просто не слышно доносящиеся из камер проклятия, чахоточный кашель тех, кто провел в Кошмаре хотя бы год, рыдания и смех повредившихся рассудком, истошные крики и хрипы пытаемых. И, самое главное, там невозможно ощутить, как останавливается Время…
'Еще долго?' — здесь, в королевской тюрьме, этот вопрос теряет всякий смысл. Ибо все те, кто перешагнул зыбкую грань, отделяющую Кошмар от обычной жизни, рано или поздно растворяются в самом настоящем Безвременье. Почему? Да потому, что здесь, глубоко под землей, не меняются времена года. Тут не видно восходов и закатов, нет мерных свечей и клепсидр. Конечно же, при желании количество прожитых дней можно отмерять по приемам пищи и по голосам солдат тюремной охраны, раз в сутки сменяющихся на постах. Только вот этого самого желания у большинства заключенных нет. Ибо думать о времени удел тех, у кого есть будущее. А у тех, кто живет в Кошмаре, его нет…
…Душераздирающий скрип двери пыточной мэтра Джиэро прерывает мои размышления.
— Прошу вас, э-э-э… ваше величество…
— Благодарю… — в голосе моей матери нет и следа того страха, который только что плескался в ее глазах. Однако она боится. Причем намного сильнее, чем несколько минут назад. Я это чувствую. Кожей. И у меня начинает улучшаться настроение…
…Мать делает шаг в дверной проем и… ошеломленно замирает, задохнувшись от чудовищного смрада, царящего в пыточной. Потом она охватывает взглядом это царство Боли, представляет себя на месте тех несчастных, кто попадает в руки королевского палача и на мгновение теряет лицо…
— Прошу садиться! Вот в это кресло, ваше величество… — насладившись ее ужасом, предлагает мэтр Джиэро. И мама, услышав в его голосе нотки удовлетворения, тут же приходит в себя.
— А у тебя тут жарковато… — вернув на место маску всесильной королевы, криво усмехается она. И, подойдя к одному из столов с пыточным инструментом, прикасается к рукояти длинника, до блеска отполированной руками палачей. — И все это тебе действительно необходимо?
— Да, ваше величество… — кивает палач. — Если вам интересно, я могу показать на ком-нибу-…
— Потом… — перебивает его мать. — Сегодня у меня не так много времени… Пусть приведут первого… э-э-э… заключенного…
— Как прикажете, ваше величество! — пожимает плечами мэтр Джиэро, и, повернувшись к своему помощнику, рявкает: — Слышал? Бегом!!!
Молодой, но уже заслуживший звание лучшего ученика мэтра палач по прозвищу Гной срывается с места и вылетает в коридор. А мать, неторопливо рассматривая инструмент, продолжает прогулку по пыточной. И, добравшись до кресла, стоящего прямо перед камином, поворачивается ко мне:
— Илзе?
— Да, ваше величество?
— Насколько я понимаю, это кресло — для него?
— Да, ваше величество…
— Правильное решение… Я тобой довольна…
— Благодарю вас, ваше величество… — я склоняю голову так, чтобы она не заметила смешинок в моих глазах. И ненадолго замираю в таком положении…
…Элиреец молод, высок и статен. Короткие черные волосы. Узкий лоб, глубоко посаженные глаза. Мрачный взгляд исподлобья. Неоднократно сломанный нос. Шрам, тянущийся от правого виска к скуле. Тяжелый подбородок. Мощная короткая шея. Широченные плечи и перевитый сухими жилистыми мышцами торс. Предплечья толщиной с мое бедро. Толстые короткие пальцы, способные выдернуть из стены вбитый в нее гвоздь. Покрытые густым волосом чуть кривоватые ноги. И жуткое тряпье, надеть которое постеснялся бы даже юродивый. Однако этот воин, знающий, что такое смерть, не обращает внимания на то, во что его нарядили. Он готов к бою. Даже сейчас. Со связанными за спиной руками, и в окружении четверых дюжих стражников.
— Доброго дня… — дав ему оглядеться и оценить свои перспективы, здоровается мать.
— Доброго? — приподняв одну бровь, хмуро переспрашивает воин. Старательно делая вид, что его не пугают будущие пытки.
— Доброго, Ваше Величество!!! — рычит мэтр Джиэро, и сдергивает со стены кнут.
Увидев, что мать никак не реагирует на его движение, я отрицательно мотаю головой:
'Нельзя…'
Наткнувшись на мой взгляд, палач останавливает руку на взмахе и недовольно морщится.