Смотри, даже посинел от злости. – Она тихо рассмеялась приятным мягким голосом. – Того и гляди, лопнет…
– Подожди, вот прилетит дебил Эрондайк, тогда и начнется…
Ее собеседница коротко усмехнулась.
– Уже началось. И…
Она что-то хотела добавить, но высокий звучный голос герольда прервал ее на полуслове.
– Граф Ратонга-и-Гассари!
Вошедший резко контрастировал с угловатыми и тяжелыми нарядами окружавшей его толпы не только своей мягкой и удобной одеждой. И не только загаром, плотным коричневым слоем покрывавшим его лицо и руки. Было во всем его облике, в мягкой стелющейся походке, во взгляде спокойных странно-зеленых глаз что-то такое, что заставляло бывалых интриганов отводить глаза и замолкать на полуслове.
Вся эта сиятельная свора, сожравшая в свое время не один десяток таких, как он, выскочек-однодневок, застиравшая их до бледно-могильной синевы в мутном водовороте дворцовых интриг, тревожно нахмурившись, провожала новичка озадаченными взглядами.
– Подойди ближе.
Несмотря на то что голос Императора был тих, как шепот, он донесся до самых дальних уголков зала.
– Ты оказал нам бесценную услугу. Что ты хочешь в награду?
Грузный и седой, но все еще крепкий, Император сидел, небрежно развалясь на огромном тяжеловесном троне, и внимательно разглядывал новоявленного графа.
Ничуть не смущенный таким вниманием граф коротко пожал плечами и произнес на вполне пристойном эласском, впрочем, слегка коверкая окончания.
– Мне не о чем тебя просить. Захочешь – дашь сам.
Зал замер.
Такого неслыханного хамства придворные еще не слышали. И даже в их закостеневших от подлости душах шевельнулось нечто похожее на жалость к этому недалекому варвару, обрекающему себя на тяжкие пытки в Дальней башне. Оскорбление, нанесенное им, было столь неслыханно и чудовищно, что они боялись даже выдохнуть, чтобы нечаянным шумом не привлечь на свою голову гнев владыки.
Каково же было их удивление, когда вместо команды королевской страже арестовать наглеца Император хрипло и громко рассмеялся.
– И все же неужели тебя совсем ничего не интересует? Я бы мог предложить деньги. Много денег. Славу, женщин. Власть моя велика…
Ратонга-и-Гассари коротко кивнул, словно соглашаясь со всем сказанным.
– Много денег мне не нужно. Три сапога на одну ногу не оденешь. А женщин и славу я предпочитаю добывать в битве.
– А если я предложу тебе Империю?
И вновь в зале стало так тихо, что стал слышен и шум, неясно сочившийся с верхних галерей, и даже звон кастрюль на кухне.
Ответ графа прозвучал в этой тишине так ясно, что стал понятен даже стоявшим на самом верху простолюдинам.
– Власть – тяжкая и неблагодарная ноша, Император. Лишь крайняя необходимость и безвыходное положение способно заставить меня принять подобное предложение.
Хмуро и тяжело Император глянул на стоявшего перед ним. Затем задумчиво сгреб свою роскошную бороду в кулак и протянул по всей длине.
– Хорошо сказал…
Потом помолчал и, словно хотел заглянуть в самую глубину сердца своего собеседника, внимательно посмотрел в его ярко-зеленые глаза. Вздохнул непонятно чему и взмахнул жезлом, давая понять герольду, что прием окончен.
6
Прошло уже три дня с той памятной всем аудиенции.