Началось все с того, что многие бойцы мексиканской армии, попавшие в плен по ходу той «Шестинедельной войны» (в Мадриде, спасая лицо, объявили, что никакой войны, собственно, и не было — так, вооруженные стычки между мексиканскими и русскими золотоискателями на спорной территории, статус которой будет определен позже), после заключения перемирия наотрез отказались из того русского плена возвращаться. А дальше — никто и глазом не успел моргнуть, как калифорнийские
массово переженились на нежных светлокудрых северянках, а военные и гражданские служащие Компании — на страстных чернооких
Порсьюнкула
(Поросячий ручей, по-нашему), по берегам которой выросли два пограничных поселка — Лос-Анджелес с южной, испанской стороны и
Новоархангельское
с русской. Поселки стремительно разрослись и слились в единый город, где русские перемешались с испанцами и индейцами до полной уже неразличимости исходных корней; именно здесь впервые зазвучало самоназвание
и обрело популярность демократичное обращение
, сделавшееся вскоре среди компанейского люда всеобщим, снизу доверху. Неудивительно, что испанский губернатор в Сан-Диего (имевший обыкновенно русскую жену и кучу родственников, ведущих дела и
Кроткия
Елисавет
.
дочь Петра Великого была красавица и умница, и первое из этих обстоятельств, к сожалению, почти полностью заслонило от потомков второе. Ей не слишком повезло с историографами: царствование Елизаветы Кроткой как-то всегда терялось в тени блистательного правления ее преемницы, Екатерины Великой (добывшей, кстати, престол не менее предосудительным способом, но, как позже сама же она и
штык Берлином
пацифическое
побережье Америки: есть там какое-то странное русское поселение, оттуда в столицу регулярно шлют деньги — и никаких челобитных, тогда как обычно бывает ровно наоборот…
Отчет о визите государыню, прямо скажем, ошеломил: монумент, обнаружившийся под сдернутой холстиной, и вправду завораживал. Оказывается, за пару с небольшим десятилетий там, на берегах залива Петра Великого, вырос большой город с каменными домами о трех этажах и первоклассным портом. Помимо Петрограда имеются еще три крупных поселка, которые по сибирским меркам можно уже смело числить городками, —
Новоиркутск
,
Новотобольск
и
Новоякутск
— и полтора десятка укрепленных факторий с деревянными фортами. Население Колонии перевалило за 30 тысяч, а если считать с принявшими православие индейцами и алеутами — приближается к 40. Компания контролирует почти все
пацифическое
побережье Северной Америки, от испанской части Калифорнии на юге до обширного полуострова Новая Сибирь (по-местному —
Алахаска
) на севере, и гряду островов, протянувшуюся правильной дугой от южной оконечности Новой Сибири почти до Камчатки — архипелаг Меншикова. Картографическая съемка берегов Северной
Пацифики
в первом приближении завершена; ничего похожего на легендарный Северо-Западный проход, к сожалению, так и не обнаружено.
Средняя часть побережья, южнее Новой Сибири, представляет собой запутанный лабиринт скалистых островов и глубоких фьордов, населенный немирными индейцами-
тлинкитами
.
Тлинкиты
— храбрые воины и умелые мореходы, народ их многочислен и даже обладает начатками государственности, так что боевые ладьи этих «индейских викингов» были постоянным кошмаром для прибрежных поселений Колонии; Компания вела с этими племенами долгую тяжелую войну и недавно замирила-таки их (как опасаются в Петрограде — ненадолго). С востока Колонию тревожат набеги конных кочевников —
апачей
и сиу, живущих в горах и степях за Калифорнийской долиной. С населяющими Долину оседлыми племенами
пенути
и алеутами с островов Меншикова отношения, напротив, сложились вполне дружественные: мирные индейцы охотно внемлют слову Божьему и обращаются в православие, а главное — весьма ценят оказываемую им защиту от воинственных соседей,
апачей
и
тлинкитов
. Крещеные индейцы имеют в Колонии те же права, что и русские (в том числе — право на свободное ношение огнестрельного оружия), а детям от смешанных браков Компания оказывает предпочтение при приеме на службу, требующую общения с аборигенами.