– О муже я слышала, а где он сейчас?
Тут Ипполитов хитро усмехнулся.
– А сейчас он уже в немецком тылу готовит базу для действий особого диверсионного отряда Западного фронта. И знаешь, кто будет командовать этим отрядом?
Ха, тоже мне Бином Ньютона! Но не буду разочаровывать Аркадия. Пусть сам похвастается.
– Понятия не имею. А что, кто-то из наших общих знакомых?
– Вот именно. Я – этот знакомый. Вот приехал сейчас за последними указаниями и за радистом. Потом два дня на всякую суету и в тыл к немцам. Кстати, старший лейтенант Северов, зная, что я буду в штабе фронта, предвидел нашу встречу и просил передать, что он будет в точке два. Тебе это что-нибудь говорит?
– Само собой. Это, чтобы я знала, где его искать.
8.
Вот для меня и настал момент истины. Теперь я могу в реале принять участие в самых, что ни на есть, конкретных боевых действиях в тылу врага. Да, прижилась я в штабе, и отношение здесь ко мне практически у всех вполне хорошее, но там меня ждет Вася. А известно, что мужа нельзя надолго оставлять без присмотра.
– Ну что ж, Аркадий. Придется тебе увеличить состав отряда на одного человека. А именно на меня. Два часа и я буду готова.
– Честно говоря, Аня, я именно этого и ожидал. Вот только отпустят ли тебя? Ты ведь тут большой человек. Неужели командующий так спокойно к этому отнесется?
– А вот сейчас и проверю, как товарищ Жуков держит слово. Подожди меня минут двадцать.
Я сунулась к командующему. Попала как раз в перерыв между двумя совещаниями. Надо отдать Жукову должное. Посмотрев на мой решительный вид, он сразу понял, с каким вопросом я к нему пришла.
– Так куда вы хотите направиться, товарищ Северова?
– Здесь, товарищ генерал армии, сейчас находится майор Ипполитов, который формирует диверсионный отряд. Часть отряда уже действует в тылу, и там мой муж. Если вы меня сейчас отпустите, то через два дня я уже вместе с ним буду портить жизнь немцам.
– А вы уверены, что товарищ Берия не будет возражать?
– Так точно, уверена. Товарищ Берия с самого начала был в курсе моих планов. Честно говоря, он их не одобрял, но обещал не препятствовать.
– Ну что же. Я от своих слов не отказываюсь, но прежде, чем попрощаться, хочу задать пару вопросов. Я слышал, что вы хорошая шахматистка.
Я кивнула и насторожилась. А причем здесь шахматы?
– Значит, вы умеете просчитывать варианты на несколько ходов вперед?
Я снова кивнула, но эти слова мне понравились еще меньше. К чему это он ведет?
– А теперь представьте, товарищ Северова, что произойдет, если вы вдруг попадете в плен? Нет, нет. Я и в мыслях не допускаю, что вы в какой-то момент добровольно поднимите руки вверх, но вас могут сильно ранить или же контузить. А в плену из вас начнут вытягивать информацию. Так как всех немецких шпионов в наших штабах, наверняка не сумели выявить, то можете быть уверены, что немецкая разведка отлично знает всех моих порученцев. И будут вас спрашивать не о будущем, которое, возможно, в результате ваших действий уже начало меняться (о вашем появлении немцы точно не знают), а о самом, что ни на есть настоящем. О планах партизанской войны, о диверсионных отрядах и т.п. Ведь вы с вашим умением договариваться с самыми разными людьми в курсе почти всех наших текущих оперативных планов. Что произойдет в этом случае объяснять не надо?
– Не надо, товарищ генерал армии, – пролепетала я и впервые с момента моего попадания в это время заревела. Вот и рухнули все мои планы воевать вместе с мужем. И вообще вся моя подготовка пошла насмарку. Вдобавок было страшно обидно и стыдно, что я сама об этом вообще не подумала. Товарищ Жуков вытащил из кармана носовой платок и протянул его мне. Я вытерла глаза и немного успокоилась. Тут мне вспомнились слова Берии о том, они мне доверяют. Значит и товарищ Сталин, и товарищ Берия уже тогда знали, что я в какой-то момент пойму, что война в немецком тылу мне не светит. Они просчитали меня на раз. При этих мыслях я снова заревела, как белуга. Генерал терпеливо ждал, пока я отревусь. Через некоторое время голова снова начала работать. Я подумала, что товарищ Берия скорее всего именно поэтому так спокойно и отпустил меня к Жукову. И товарищ Жуков, давая свое обещание, тоже это понимал. Так что вождь, нарком и будущий маршал спокойно облапошили наивную дурочку.
Всхлипнув еще несколько раз, я, наконец, успокоилась. Видно не судьба мне воевать вместе с Васей. Значит, придется менять планы. В конце концов, и в шахматах, если становится понятно, что выбранный план не проходит, его меняют. Буду думать. Тем временем, товарищ Жуков, поняв, что я окончательно отревелась, забрал у меня свой платок и вдруг сказал.
– Между прочим, вам за пленного летчика полагается правительственная награда – медаль «За отвагу». Я уже подписал представление.
– Служу трудовому народу!
– Продолжайте служить в том же духе. Учитывая ваше состояние, разрешаю вам быть свободной до 18:00. Идите.
Я вышла с мыслью какого-то дежавю. Что-то вся эта сцена мне напомнила, но что именно – никак не могла сообразить. Видно мозги полностью после такого стресса еще не включились.
Ипполитов, увидев меня с красными глазами и распухшим носом, сочувственно спросил.
– Что, не отпустил командующий?
– Отпустил, – я начала всхлипывать по новой, – но при этом объяснил, что воевать в немецком тылу лично мне нельзя. И, что самое неприятное, он полностью пра-а-ав.
Теперь уже Ипполитов полез за платком. Все-таки во второй раз я успокоилась быстрее. Поплелась в туалет и несколько минут мыла морду лица холодной водой. Наконец, поняла, что достаточно. Вышла к Ипполитову и сказала.