О чём говорю, какое поутру? До утра ещё ни разу не доживал. Ладно, разберёмся. Чему быть, того не миновать!
Высокие двухстворчатые двери распахнулись сами собой, едва только подошёл. В щёлку подсматривали, ироды? Лакеи по сторонам застыли в почтительном поклоне - не иначе свинцовые грузы сзади для равновесия подвешивают, нормальный человек давно бы кувыркнулся головой вперёд. Эти же как игрушки-неваляшки. Если задержаться, час так простоят?
Молоденький офицер с восторженным лицом только что выпущенного из училища младшего политрука и в мундире флигель-адъютанта вытянулся во фрунт. Орёл, как есть орел, разве что не двуглавый. И это плохо. В том смысле плохо, что такие энтузиасты голову кладут в первые пять-десять минут первого же боя. С двумя дольше бы прожил.
- Кто таков?
- Лейб-гвардии Семёновского полка прапорщик Бенкендорф, Ваше Императорское Величество!
И тут одни немцы. Ей-богу, если сейчас ещё окажется, что он Фриц Карлович, непременно прикажу расстрелять без всякого трибунала, руководствуясь токмо чувством пролетарской справедливости.
- Бенкендорф, говоришь? А по батюшке?
- Александр Христофорович, Ваше Императорское Величество!
- Ну полно тебе, братец, не ори так, как есть оглушил. А не ты ли, прапорщик, Пушкина угнетал?
- Не могу знать!
Ну вот, ни с того ни с чего насел на человека. Может быть, это совсем другой Бенкендорф? Вполне могу ошибаться, так как ещё не вполне разобрался в воспоминаниях настоящего Павла Первого. Ага, а я, получается, поддельный?
- А что ты вообще знаешь, милок?
Флигель-адъютант побледнел и стиснул рукоять шпаги. Покосился с опаской на лакеев и прошептал, почти не шевеля губами:
- Разрешите доложить наедине, Ваше Величество?
- Изволь, - тьфу, старорежимные словечки так и лезут. - Так проводи меня.
- Соблаговолите Николаю Павловичу покойной ночи пожелать?
В груди всколыхнулось и потеплело - дома тоже Колька остался, на Покров в аккурат десять годков исполнится. Здешнему поменьше, больше чем вдвое поменьше. И вообще, расплодился я тут неимоверно, как будто другого занятия и не было. Память подсказывает - действительно не было. Или солдатиков по плацу гоняй, или горькую пей, или чпокайся. От второго матушка уберегла (старая жирная ведьма, чтоб ей на том свете сковородка погорячее досталась!), первому и третьему занятию мог предаваться невозбранно. Вот и предавался…
Предлагают навестить сына? А почему бы и нет?
- Ведите, прапорщик, - милостиво киваю, и окрылённый флигель-адъютант лично распахивает следующую дверь.
Интересно, как можно жить во дворце, где все комнаты проходные? Надеюсь, моя спальня будет отдельной? Опять подсказка - зря надеюсь, там ещё есть вход в покои императрицы. А если… хм… ладно, разберёмся на месте.
Детская встретила грохотом сражения, летающими ядрами, с успехом заменяемыми подушками, атакой кирасир на игрушечных лошадках, и криками няньки, судя по бестолковости и общей глупости, изображающей австрийского фельдмаршала. Впечатление подтверждал и усиливал её забавный шотландский акцент, ставший ещё более заметным с появлением на пороге моего величества. Впрочем, долго разглагольствовать у мисс (или миссис? или, вообще, леди?) не получилось - ловко брошенная думка свернула пышный парик на нос, а куда-то в область ретирадной части воткнулась деревянная шпага, направленная детской, но твёрдой и уверенной рукой.
- Папа, я убил вражеского генерала!
Поверженный оружием Николая противник не разделял восторгов юного кавалериста, но и выказывать недовольство не решался. Да, пусть помолчит, раз заколота в задницу! Не то осерчаю… и на Соловки, как пособницу английского империализма.
- Сударыня, Вы свободны. Пока свободны.
Не знаю, что она услышала в моём голосе, но тут же её кровь отхлынула от раскрасневшегося даже под толстым слоем белил лица, и дама сомлела. Да что там, натурально хлопнулась в обморок. Никакого уважения к монарху!
- Поручик, воды!
- Будет исполнено, Ваше…
Не договорил, убежал. А почему такой радостный и цветущий, будто клумба перед Домом Культуры речников?
- Вот, Ваше Императорское Величество! - протягивает кувшин, а сам смотрит с вопросом и ожиданием.
- Поручик, - повторил с нажимом. Не признавать же свою оговорку? - Вода нужна не мне, а ей. Хотя постой… бездыханная мадам разговору не помешает?
- Никак нет, Ваше…
- Спокойнее, юноша, спокойнее. Давай уж по-простому, без титулования…
Не верит.
- Ну?
- Государь?
- Вот так-то оно получше. И покороче. А тётку всё равно отнеси куда-нибудь… э-э-э… куда-нибудь.
- Простите, государь, но это не моя тётка.
Да, молод офицерик и жизни не знает. Сюда бы товарища капитана Алымова - живо бы разъяснил немчуре всю его родословную, особенно по женской линии.
- Выполнять! Вытравлю моду с царём спорить! Без трибунала в штрафную роту закатаю!
Покуда новоиспечённый поручик уносит няньку, можно собраться с мыслями. Можно, но не дают - Мишка ухватился за орденскую ленту и тянет её, настойчиво просясь на руки, а Николай вскинул деревянную шпагу в воинском салюте:
- Bonsoir, papa!
- Коленька, - стараюсь, чтобы голос звучал строго, но мягко. - Негоже приветствовать своего отца и государя на языке противника.
Мальчик смутился и пролепетал:
- Доброго вечера, папа, - потом оживился. - А можно, ты тогда велишь всех учителей прогнать?
- Зачем же так?
- Но ведь все чужие языки - вражеские?
Вот оно как! Совсем малец, а выводы делает весьма правильные и полезные. Но не во всём правильные.